—  Смотри, я в твоей квартире, и небо не обрушилось, —  подшучивает он.

И правда, конец света не наступил.

Север кладет ладони на мои плечи и тесно проводит, поглаживая.  Надвигается сзади и дает опереться на себя, на свою крепкую грудь.  Его размеренное дыхание приходит осязаемым теплом, оно струится по моим волосам и подсказывает путь его губам.  Север идет ниже и собирает прядки моих волос, чтобы добраться до лица. Он целует мои скулы, уголки губ, а потом поднимает руку и зажимает подбородок.  Поворачивает к себе и…

—  Север, —  я останавливаю его, сжимая длинные пальцы. 

—  Снова тороплюсь?

Я киваю и запрокидываю голову, чтобы получше разглядеть его глаза.  Я прекрасно знаю, какой он горячий и сексуальный, и как классно целуется, но вот какой он настоящий? Он сам заговорил об этом, когда намекнул, что я не знаю его и делаю поспешные выводы по его внешности.  Так какой он? Под итальянским пиджаком, подогнанным точно под спортивную фигуру.

—  Знаешь, о чем я сейчас подумала? Ты как-то бросил вскользь, что год провел в инвалидном кресле.  Это правда?

—  Да.

—  Ты попал в аварию?

—  Под каток, —  он странно улыбается, хотя глаза грустнеют и напитываются холодом. 

—  Нет, скажи правду.  Не отшучивайся, а скажи, как было на самом деле.

Я разворачиваюсь в его руках и подношу руки к мужской рубашке.  Белые пуговицы царапают подушечки пальцев, но я нажимаю сильнее и, не раздумывая, распускаю первую.  Я хочу увидеть его тело. Те шрамы, о которых он говорил. 

—  Не молчи, Север.  Ты такой красноречивый, когда изысканно домогаешься, а как отвечать на мои вопросы, так сразу пауза.

—  Хочешь залезть мне в душу?

—  Примерно так же, как ты мне под блузку.

Я произношу слова с легкой усмешкой и меня совершенно не смущает, что сейчас именно я расстегиваю его рубашку.  Я уже дошла до третьей пуговицы и вижу знакомый медальон, который снова повернут той стороной, на которой написано “Север”.

—  Север, —  я зову его, напоминая, что до сих пор жду ответ.

—  Я могу справиться с двумя-тремя парнями, но против толпы сил не хватило. 

—  Тебя избили?

И избили так, что он не мог встать на ноги год? Что за звери, что за бизнес брата, в котором он крутился. . .

—  Не надо, —  он сковывает мои руки мягкой силой.  — Ты побледнела, тебе не нужно пока смотреть.

Я потеряно смотрю на него и не могу состыковать его холеную внешность со словами, которые он произносит. 

—  Это в прошлом.  Я вышел из грязных дел, оставил полулегальный бизнес брата и не хочу назад.  Я бы мог рассказать тебе другую историю, придумать обычное ДТП и ни слова правды, но я не хочу врать тебе.  Не хочу строить из себя другого человека. Я такой, Юля.

—  Значит ты не шутил, когда говорил, что в розыске.

Он качает головой.

—  И ты так просто говоришь об этом? Я же чужая тебе…

—  Тебе страшно сейчас? —  он подносит ладонь к моему лицо и обводит по контуру, лаская.  — Если бы я чувствовал, что ты боишься меня, я бы сразу ушел.

Я совершенно сбита с толку.  Я должна оттолкнуть его, но вместо этого чувствую, как нас тянет друг к другу.  Прочно и безнадежно, этому невозможно противиться. Я всю жизнь была осторожной и рассудительной, порой самой настоящей занудой, но сейчас фирменное благоразумие отказывает мне.  Его вызывающая честность действует на меня.

Будоражит.

Я впервые вижу человека, который ничего не боится.  Для него нет разницы, где делать решительный шаг — навстречу неприятностям в темный переулок или навстречу девушке, которую выбрал и которой решил открыться.  Не знаю, чем заслужила, но он умеет очаровывать. Я действительно чувствую себя “той самой” сейчас. Он смотрит прямо в глаза и называет вещи своими именами. Снимает все защиты.

Я тянусь к нему сама и упираюсь лбом в каменную грудь.  Дышу его сумасшедшим запахом и собираю факты. Он опасен.  Он из другой жизни. Из фильмов о плохих парнях.

—  Ты все-таки выбрал неподходящую девушку, —  бурчу упрямо. — Север, ты познакомился со мной в банке. . .  Место скучнее надо поискать, а теперь рассказываешь вещи, которые я только по телевизору видела.  Тебе нужно было идти в бар для байкеров и искать там отвязную любительницу приключений. 

—  У меня аллергия на отвязных девиц.

—  Не ври.  У мужиков не бывает такой аллергии.

Север не спорит.  Не знаю, когда он научился чувствовать меня, но он не тратит силы на слова.  Мой запал без того выветривается. Я снова смотрю на расстегнутые пуговицы рубашки и вспоминаю, что хотела увидеть его. 

—  Сними рубашку сам, —  мой взгляд падает на загорелую кожу над воротником рубашки.  — Покажи мне.

Он пытает меня глубоким взглядом, но все же соглашается.  Только делает по своему — по-хозяйски стягивает горячие руки за моей спиной и поднимает.  Пара шагов и он находит горизонтальную плоскость. Опускает меня на комод и переносит сухие пальцы на свою одежду.  Он небрежно сбрасывает пиджак, который падает прямиком на пол, а потом выдергивает одну пуговицу за другой из петель. 

Вскоре рубашка тоже летит на пол.

Он идеален.  Налитые прорисованные мускулы, как канаты, которые жестко стягивают его силуэт и делают из него сексуальный фетиш.  Но это поверхностное впечатление, потом замечаешь шрамы. Их слишком много, до жестокого…

—  Можно не только смотреть, —  Север подшучивает.

Он тянет мои пальцы к себе и нажимает так, что мне приходится разомкнуть бедра.  Он вдруг становится слишком близко, обжигает и дурманит разум. Его сильные крепкие ладони ложатся на мои ноги и задирают юбку выше.  Мы трогаем друг друга и держимся на тоненькой границе, за которой уже маячит чистое безумие.

Голод и жажда.

—  Все еще хочешь прогнать меня? —  он специально задает вопрос, чтобы наклониться к уху и раззадорить низкими возбуждающими интонациями.

Запустить сладкую дрожь по моему телу. 

—  Север. . .

Я ловлю его ладонь, когда он резко толкается вперед и дотрагивается до моих трусиков.  Он усыпил меня мягкой поступью, и вдруг знакомит с силой. Мужское раскатывающее желание прорывается наружу и я замираю, не зная, что делать.  Мое сердце колотится и каждое прикосновение Севера как разряд. Ослепительный и пробирающий до нутра. Я чувствую Мужчину, голодного и сдерживающего инстинкты, чтобы не поранить меня.

Хищника.

Как быстро произошла перемена. . .

И почему это так заводит меня?

Север проводит пальцами по кружевной ткани, надавливая, и жарко выдыхает мне в лицо.  Его губы не дают мне опомниться, он зацеловывает шею и лицо, приручает меня и вдавливает в стенку.  Я безвольно откидываюсь на нее и перестаю сопротивляться. Ничего не делаю, даже когда его пальцы сдвигают трусики и накрывают чувствительную точку.