– Учитель, – потеряв интерес к истеричной барышне, решила предложить Вермиону весьма здравую, на мой взгляд мысль, – что если нам всем отправиться на кладбище?

Делакарва задумался, поджав губы, и я прекрасно понимала его. Магистр не мог оставить шестикурсников одних без присмотра, но и не наведаться на погост – тоже. Вывод напрашивался сам собой…

– Два часа на отдых, и выдвигаемся, – сердито буркнул он и резко поднялся.

Адепты не двинулись с места, обдумывая безрадостные перспективы.

– Время пошло! – гаркнул мэтр, и все пришло в движение.

Бледная луна дрожала и пряталась за тучи. Ледяной ветер раскачивал верхушки деревьев, будто играя, перепрыгивал с ветки на ветку. То проберется под куртку, то сыпанет трухи за шиворот, то хлестнет по лицу сочной листвой. Еле угадывающаяся тропинка петляла между деревьев, уводя нас все дальше от защиты надежных стен.

– Ежели напрямки, быстрее будет, – объяснял староста. – Минут пятнадцать шибким шагом, и на месте.

Преодолев небольшой овраг, выбрались с той стороны.

– Вон она, полянка-то, – махнул рукой деревенский глава в сторону просвета между деревьями.

– Приготовились! – скомандовал Вермион. – И чтобы тихо мне!

Мы, крадучись, двинулись вперед. На поляне, сколько хватало глаз, стояли надгробные плиты, кое-где покосившиеся или упавшие от времени. Разрушенная местами ограда, точь-в-точь та, что виделась мне во сне. Камень, нужный нам, я увидела сразу. Он лежал у самого входа на осевшем холмике могилы. Как и говорил трактирщик, абсолютно черный, весь изрезанный знаками и неизвестными мне схемами. Знакомый такой…

Магистр запустил поисковый импульс… потом еще один… и еще… с удивлением отмечая, что на кладбище все в полном порядке. Кому положено, спокойно лежат себе на своих местах, вовсе не собираясь перерождаться. Только странная завеса, отделяющая погост от леса, будто охранный контур, но не он. Неужели и здесь Анисим оказался прав? Что же это может быть?

Вдруг прямо из надгробия показалась изящная полупрозрачная рука, а следом за ней и ее владелица – статная красивая женщина в длинном сарафане и тонкой рубахе. Волнистые волосы водопадом укрывали изящную спину до самого пояса.

– Что ж ты натворил, ирод проклятый! – запричитала она, оглядываясь вокруг.

– Призрак, – констатировал Грегори и начал выплетать магическую сеть.

На мой взгляд скорее дух, причем безобидный. Я это чувствовала.

– Постой, – попросила его, кладя ладонь на напряженное предплечье. – Она не причинит нам вреда.

– Чтоб я сдох! – шепотом воскликнул Архип. – Это ж Агафья – бабка нашей Матрены-травницы.

– Вот это бабка! – тихонько присвистнул Оливер, тот еще шутник и весельчак.

Магистр недовольно цыкнул на него, призывая сохранять тишину.

Вдруг женщина замерла и медленно оглянулась, пристально всматриваясь в толстые стволы, будто искала кого-то.

– Фрол! – всплеснула она руками. – Фролушка! Пришел-таки! Любый мой!

Самое могучее дерево распрямилось, вытягивая массивные ветви вверх, и двинулось к покосившейся ограде, постепенно уменьшаясь на ходу. Корни стали стройными ногами в добротных сапогах, ствол – мощной грудью и широкими плечами, сучья – крепкими руками… и вот навстречу потусторонней красавице шагает хозяин лесной. Его скуластое лицо с темной щетиной на щеках было полно невыразимой печали.

Он остановился и с глубокой тоской взглянул в полупрозрачные глаза Агафьи.

– Не мог не прийти, горлинка моя, – горько вздохнул леший и замолк.

Им не нужны были слова. Даже смерть не стала помехой их любви.

– Выходи, юная повелительница, – потребовал дух, с трудом отрываясь от своего мужчины и поворачиваясь в нашу сторону. – Я знаю, что ты здесь.

Стоило мне сделать шаг вперед, как Грегори рванулся следом, прикрывая меня своим телом от возможной опасности. Зашумел ночной лес, застонали деревья, склонившие гордые спины к самой земле.

– Человек! – загрохотал хозяин сердито сдвинув брови. – Как посмела ты, смертная, явиться в заповедное место?

– Да полно тебе, Фролушка! – недовольно буркнула Агафья. – Али совсем одичал в лесу-то своем? Не чуешь, кто перед тобой?

Леший подслеповато прищурился, только зрение у него острое, и видеть ему дано порой даже больше, чем обычному магу.

Ветер вдруг утих, возвращая покой и тишину. Фрол низко поклонился и произнес:

– Не гневайся, наместница богини. Недобрые дела творятся вокруг, вот и любушку мою потревожили, осквернили камень волшбой лютой, страшной.

– Вам что-то известно? – напряженно спросила его.

– Нет, – с сожалением вздохнул леший. – Нелюдь поганый обманул круг мой заговоренный, не поспел я к сроку, да и будто не пускало меня что-то сюда, кругами водило. А добрался, так поздно уже было. Одно скажу, – подумав, добавил лесной хозяин, – смертью тут провоняло все, уж прости повелительница, не хорошей, не правильной. Жертва была принесена. Для чего? Почему? Того не ведаю.

– Значит, говорите, не человек это был, – вмешался магистр, становясь рядом.

– Точно так, – ответил Фрол.

– Может, из ваших кто? – допытывался Вермион.

– Не, не похоже. Да и не под силу лесным хранителям сотворить такое, – задумчиво проговорил мужчина.

– Вы не против, если мы сами посмотрим? – спросил мэтр.

– Смотрите, чего уж, а мы с Агафьюшкой посекретничаем пока, – милостиво махнул рукой леший.

Это точно был тот самый камень, на котором я умерла во сне, и он до сих пор фонил незнакомой мне магией.

– Не стихийник, точно, – вынес свой вердикт Делакарва.

– Но и не некромант, – вторил ему задумчиво Грегори. Кое-кто из адептов согласно закивали.

– И у нас остается целитель? – сама удивилась абсурдности собственной идеи. Эти маги с трудом переносят страдания других, а уж чтобы убить кого-то…

– Да он бы скорее сам тут в обморок грохнулся, а не жертву принес, – хохотнул шутник-Оливер.

– Верно, адепт, – нахмурившись, покивал Вермион.

– Тогда у нас закончились варианты, – внесла свое слово Александра Макнорман.

Магистр ничего не ответил, только извлек из своей походной сумки несколько флаконов. Осторожно откупорил крышечку с первого и капнул несколько капель ярко-оранжевой, словно живое пламя, жидкости на надгробие. Упав на каменную поверхность, они замерли, будто в нерешительности, а потом, вытянувшись в тонкую линию, стали рисовать странные символы: один… второй… а на третьем задрожали и с треском испарились.

– Что это, учитель? – с любопытством спросил Фредерик.

– Магический след сотворенного заклинания, – ответила ему вместо мэтра, – слепок, если