со стариком Стас и, осторожно обойдя таджика, начал подниматься по ступенькам.

Дождавшись, когда залетный уголовник повернется к нему спиной, Махмуд вынул из поленницы, сложенной у стены дома, увесистую березовую чурку и, не моргнув глазом, ловко отоварил ей Колывана по блестящей лысой башке. Ноги Стас заплелись, он запнулся за ступеньку и кулем рухнул на лестницу, не издав ни единого звука. Ну, разве что гулко треснулся головой о металлическое ограждение лестницы, которое возмущенно загудело.

— Ловко ты его, Ибрагимыч! — оценил действия старика лесоруб.

— Не ори, оглашенный — Глашку разбудишь! — шикнул на Бориса таджик. — Будет потом слезы лить — не остановишь! Хватай этого фраера под мышки — и в подвал! — принялся распоряжаться старик. — Там у меня стены толстые, ори — не ори, никто и не услышит.

— Сука! Откормленный какой! — прошипел лесоруб, оторвав тяжеленную тушу Колывана от лестницы.

Старик же просто промолчал, только громко пыхтел, как раскочегаренный до одури паровоз. Вдвоем с Махмудом они затащили бессознательное тело в подвал особняка, а затем, усадив его в специально замурованное в бетон металлическое вращающееся кресло, еще времен СССР, и примотали к нему тушу Стаса скотчем. Липкой ленты Борис не жалел — а ну как выберется утырок, пока останется наедине со стариком. Тот, каким бы крепким не казался, не шел ни в какое сравнение с бывшим спортсменом.

— Готово, дядь Махмуд! — сообщил старику Борис, добив второй рулон клейкого целлофана. — теперь точно не вырвется. Что с ним делать собираешься?

— До ночи тут посидит, — сообщил старик, — а потом мы его с Вальком утилизируем.

— Только прошу, не как в прошлый раз, — произнес Борька, — ваш свиной утилизатор себя уже скомпрометировал. Не дай бог, опять Сильнягин прознает — тогда уже точно не отвертимся!

— Не учи отца е. аться, пряник! — Жестко заткнул ему рот старик. — Училка еще не выросла меня учить! На этот раз просто в реке эту тушу притопим — и концы в воду! Пусть вместо свиней рыб покормит!

— Хорошо, — согласился с доводами старика Борис. — А машина?

— Угоним куда-нибудь подальше и сожжем, — отмахнулся Махмуд.

— Добро! — вновь согласно кивнул лесоруб. — Не, постой, Ибрагимыч! У них на шесть рыл одна машина осталась. Со мною вместе могут отказаться ехать. Ну, а остальных-то я хотел в Гнилую Балку увести, там мои пацаны уже, наверное, гостей ждут, не дождутся. Так что я к ним на «Мерине» вернусь. А про лысого скажу, что он тоже вместе с Бурятом у тебя водку жрет! И Бурят всех залетных на попойку зовет…

— Давай так, — подумав, согласился дед. — Только смотри, Митрофанычу на этой тачке не попадись…

— Постараюсь «огородами» выбраться, Ибрагимыч. Проходимость у Мерина нормальная — пролезу. Как думаешь, после пропажи этих утырков еще гостей ждать?

— Наверняка, — кивнул старый. — Витя Бульдозер очень не любит, когда его люди без вести на наших бескрайних просторах растворяются. Полюбаса будет еще один стопудовый заезд в нашу глушь. И псов бешеных будет в следующий раз поболя…

— Тля! — в сердцах выругался Борис. — Ладно, где наша не пропадала? И за каким хером этот гребаный Бурят к нам в Нахаловку поперся?

— Кабы знать, Борька? — развел руками Махмуд. — Кабы знать?

[1] Чудо враждебной техники — цитата из советского полнометражного научно-фантастическогомультфильма Р. Качанова — «Тайна третьей планеты» экранизация повести Кира Булычёва «Путешествие Алисы», «Союзмультфильм», 1981 г.

[2] Мужик на перекрёстке въехал на своей старенькой «шестёрке» прямо в новенький «Мерседес». Из иномарки неторопливо вылезли два огромных бугая и сказали мужику:

— Значит так, придурок, с тебя — 30 штук баксов за ущерб и ещё десятка сверху за моральный ущерб! Иначе живым домой вряд ли вернёшься!

Мужичок спокойно открыл багажник своей машины, а он доверху набит купюрами по сто долларов. Амбалы удивились, а мужичок спокойно отсчитал и отдал им 40 000 баксов.

— Слышь, мужик, ты где работаешь, что у тебя машина баблом доверху забита?

— Да у меня хозяйство своё, кроликов развожу.

— Да ладно?

— Серьёзно. Хотите, покажу вам свою ферму?

Амбалы согласились. Мужик привёз их на какую-то ферму за городом, заехал во двор, массивные ворота закрылись, а повсюду суровые братки с автоматами стоят.

Мужичок вылез из авто и сказал им:

— Ребята, я кроликов вам привёз! Разводите.

[3] Хуб — хорошо (тадж.)

Глава 7

Старик еще раз проверил, насколько крепко связан залетный уголовник, затем ловко обшмонал его карманы в поисках ключей от «Мерседеса».

— Держи, Борька! — Бросил он лесорубу брелок сигнализации от автомобиля. — И смотри, Сильнягину не попадись! — предупредил он подельника в очередной раз.

— Махмуд Ибрагимыч, сделаю все в лучшем виде — даже не сомневайтесь! — пообещал Борис. — По самым очкурам прокачусь…

— Давай, вали уже! — недовольно пробурчал старикан. — Мне еще с этим деятелем залетным закончить надо.

Выбравшись из подвала, Махмуд открыл ворота и выпустил со двора лесоруба. Проследив до тех пор, пока реквизированный у бандита «Мерин» не скроется за ближайшем поворотом, старик вернулся во двор, закрыл ворота и спустился к пленнику, все еще пребывающему в отключке. Заперев за собой дверь в подвал, таджик принялся неспешно готовиться к «допросу», раскладывая на верстаке инструменты, которые, как он считал, помогут развязать язык никчемному городскому фраеру: кусачки, ножовку, молоток, большой охотничий тесак, газовую горелку, медицинскую аптечку и еще кое-чего по мелочам.

После этого он подошел к Стасу и отвесил уголовнику жесткую оплеуху. Голова пленника мотнулась на расслабленной шее, хрустнув позвонками, но в сознание он так и не пришел.

— Да, перестарался немного… — недовольно буркнул Махмуд, отходя в угол подвала, где располагался водопроводный вентиль с насаженным на него резиновым шлангом.

Таджик взял в руки шланг и, повернув ручку, обдал мощной струей холодной воды привязанного к стулу пленника. На этот раз у старика все получилось — плененный уголовник пришел в себя и задергался, словно паралитик. Махмуд весело усмехнулся — вода в систему водоснабжения дома поступала из артезианской скважины, и была не просто холодной, она была по-настоящему ледяной. Такая кого хошь в сознание приведет, а то и мертвого на ноги поднимет. Прямо, живая водица!

Окатив дергающегося на стуле Стаса для проформы еще