руке тем не менее придирчиво изучил, после чего учтиво кивнул: проходите, мол, товарищ. Что я и сделал.

Поднявшись по лестнице, у поста дежурной медсестры я взял белый халат, накинул его на плечи, бросил беглый взгляд налево, в сторону боксов интенсивной терапии — и направился в противоположную сторону, в отделение для выздоравливающих.

Палата Ким была в коридоре третьей. Постучавшись, я взялся за ручку ее плотно прикрытой двери, потянул на себя и заглянул внутрь:

— Чан Ми?

— О, товарищ Чон, здравствуйте! — встретил меня веселый голос — принадлежавший, правда, вовсе не моей подруге.

Ее внутри и не оказалось — зато здесь сейчас были все три ее соседки, смешливые девицы в одинаковых больничных пижамах. За время, что Ким тут провела, мы успели перезнакомиться: звали их Цой, Шин и У.

— Добрый вечер, товарищ Чон! Проходите, товарищ Чон! — раздалось наперебой.

— Привет, красавицы! — лучезарно улыбнулся им я, переступая порог. — А где Чан Ми?

— Ох, сдалась вам эта худосочная Ким! — картинно всплеснула руками Цой. Саму ее, к слову, тщедушной никак было не назвать — чего стоил один налитой бюст, так и рвущийся наружу из ненадежного плена пижамной рубашки!

— Ага, чем мы хуже⁈ — игриво вторила ей Шин, самая юная из подружек, с виду — почти школьница. А может, и не почти и не только с виду.

— Правда, товарищ Чон, ну ее! Оставайтесь с нами! — подслеповато щурясь, с готовностью подхватила У. Она носила очки с толстыми линзами, но считала, что ей они категорически не идут — и при моем появлении в палате всякий раз торопливо их снимала. Вот и теперь рассеянно крутила в руках.

— Точно, оставайтесь с нами, не пожалеете! — качнула широкими бедрами Цой.

— Про Ким свою потом и не вспомните! — шаловливо посулила малявка Шин.

Все это они, конечно, выдали не то чтобы на что-то этакое рассчитывая — изнывавшие в палате от скуки девицы просто дурачились. Знали, что с Чан Ми у нас серьезно, но не отказывали себе в удовольствии чуток пококетничать.

— Как-нибудь в другой раз, милашки! А сейчас все же ответьте: Чан Ми с вами попрощалась или еще вернется? — в тон им бросил я, обводя взглядом палату: кровать Ким была аккуратно застелена, но на тумбочке у ее изголовья я заметил кое-что из вещей своей подруги: характерного вида карманное зеркальце и маникюрные ножницы.

— А что нам за это будет? — выразительно повела на это глазами Шин. — За ответ?

— Ох, какие вы меркантильные!.. — с показной досадой покачал головой я. Затем сунул руку под халат — и извлек на свет плитку шоколада, специально для соседок Чан Ми мной и захваченную. — На этом столкуемся?

— Пойдет! — резво подскочив, младшая из девиц ловко вырвала у меня из рук продемонстрированное лакомство — и тут же нетерпеливо принялась разворачивать обертку.

— Эй, и нам оставь! — грозно надвинулась на нее Цой.

— Ким к главврачу пошла, на выписку, — поведала мне между тем У. — Со всеми попрощалась, да.

— А… — снова покосился я на тумбочку Чан Ми — вернее, получается, уже бывшую ее.

— Зеркальце и ножнички она нам оставила, — охотно пояснила, перехватив мой взгляд, Цой. — Сказала, дома у нее еще есть!

— Ох! — буркнул я, попятившись к двери. — А вы мне тут голову морочите…

— До свидания, товарищ Чон! — раздалось мне вслед — вперемешку с веселыми смешками.

— Спасибо за шоколадку!

— Вы, если что, приходите к нам еще!

Ну, вот это, конечно, вряд ли… Как говорится, лучше вы к нам!

С Ким я столкнулся у лестницы — уже одетая на выход, она медленно спускалась сверху, а я выскочил из коридора, едва на подругу не налетев.

— О, Чон! — просияла девушка.

— Чан Ми!

Она очень кстати замерла, не сойдя с последней ступеньки, и, чтобы поцеловать, мне даже не пришлось особо к ней нагибаться.

Мои губы кольнул разряд статического электричества. Я невольно подался назад, слегка отпрянула и девушка. Секунду мы так и стояли, глядя друг на друга почти в упор. Затем дружно рассмеялись и поцеловались снова, уже как следует — благо от столика дежурной медсестры лестница практически не просматривалась.

Однако то ли виной была та злополучная искра, коварно смазавшая первый миг нашей встречи, то ли еще что — но внутри у меня вдруг снова неприятно зашевелился червячок странного предчувствия. Будто бы все же что-то было не так…

Но ведь все так?

— Тебя выписали? — решительно отогнав прочь сомнительные мысли, спросил я, когда наш поцелуй иссяк.

— Еще нет, — мотнула головой Ким.

— Нет? — удивленно — и в какой-то мере даже испуганно — переспросил я.

— Сказали подождать еще минут пятнадцать-двадцать — какие-то документы из процедурной должны донести, — пояснила Чан Ми. — Нужно из них что-то переписать в справку. Выйдем пока на воздух, во дворик? — предложила она затем.

— Пошли, — согласился я, расслабившись. — Только халат оставлю.

— А я уже привыкла, что он всегда на тебе, — улыбнулась девушка.

— Что ж, пора отвыкать!

Я избавился от халата, и мы принялись спускаться по лестнице.

— Не спеши так, пожалуйста, — притормозила меня в какой-то момент спутница. — Я за тобой не поспеваю!.. Совсем хилая тут стала! — добавила она с чуть виноватой усмешкой. — Какой-нибудь десяток шагов — и задыхаться начинаю! Но сказали, это скоро пройдет.

— Пока не прошло — на мотоцикле-то удержишься? — сообразил тут я, что как-то упустил из виду этот момент.

— А куда я денусь?

— Если что, могу тебя спереди посадить, как ребенка, — предложил я. — Или хочешь: возьмем такси, а байк бросим здесь! Потом его заберу.

— Да нет, не надо, все будет в порядке, — заверила меня Ким.

Мы наконец закончили спуск и, чинно проследовав коротким коридорчиком, вышли в госпитальный дворик.

— Там, у входа, тебя твои ждут, — вспомнил тут я. — Мама и сестра.

— Да, я видела в окно, — кивнула Чан Ми. — Я им говорила, что не нужно за мной приезжать, но мама сказала, что должна. Обычно у меня легко получается ее переубедить, но тут она что-то вдруг уперлась. Говорит: чувствую, что