— Клер? Саманта? Черт, вы меня пугаете. Куда вы делись? — Специалист стоит прямо за полуоткрытой дверью. — Саманта? Кажется, меня кто-то укусил. Какая-то чертова змея!

Саманта стоит в нерешительности только секунду. И карабкается по трубе — вверх, вверх, вверх.

Слушай внимательно, повторять не буду. Ехать надо через Лондон. Садись на ночной поезд с Уэверли, в последний вагон. Ни с кем не разговаривай. Не спи.

Когда приедешь на Кингз-Кросс, сразу спустись в метро. Езжай по Северной линии. Садись в последний вагон. Ни с кем не разговаривай. Не спи.

Северная линия идет через Энджел, Лондон-Бридж, Элефант-энд-Кастл, Тутинг Бродвей. Последняя станция на схеме — Морден, но ты оставайся в вагоне. Некоторые пассажиры тоже останутся. Не разговаривай с ними.

Дальше будет несколько станций, которых на схеме нет: Омут-Луг, Даблвопль, Пташек-в-Супп. Оставайся на месте. Не спи. Вскоре лампочки начнут постепенно гаснуть, а пассажиры — испускать свет. Ты тоже будешь светиться в темном вагоне.

Конечная станция — Бредмракхаус.

Джун стащила семь фунтов из Второго и Третьего номеров. Как раз на дорогу, и что-то еще останется на подарок ко дню рождения Лили. Третий номер — опять американцы, эти никогда точно не знают, сколько у них денег. Оставляют на комоде по нескольку фунтовых монет! От такой небрежности у Джун просто руки чесались.

Она стала проверять, загибая пальцы, все ли утренние дела переделаны. Ванная в конце коридора помыта. Кровати заправлены, пепельницы вычищены. Первые четыре номера готовы, а Пятый наверху — молодожены из Далласа. Три дня уже не спускались на завтрак, наверное, живут одной любовью. Какой смысл ехать из Далласа в Эдинбург, чтобы просто заняться сексом? Джун представила толпу техасцев, белые крылья самолета, полет над Атлантикой, в который тебя подняла любовь. И гостиничную постель. Падаешь в нее, валясь с ног от дорожной усталости. Вот глупость.

Джун вытряхнула мусорную корзину в Третьем номере и затопала вниз по лестнице.

— Держи, ма, — протянула она Лили связку ключей.

— Ну что, — кисло сказала та, — ты закончила?

Лицо у нее раскраснелось, пучок черных волос сполз на шею. Уолтер стоял у раковины по локоть в мыльной пене — мыл посуду и подпевал радио. Передавали оперу.

— Ты куда собралась? — громко поинтересовалась Лили.

Джун проскользнула к двери мимо нее.

— Точно не знаю. К чаю завтра вернусь. Пока, Уолтер! Испеки Лили вкусный пирог!

Джун поехала в Сент-Эндрюс. Будет приятно провести день на море. Поезд был битком, и она села рядом с полной веснушчатой женщиной, которая ела сандвичи один за другим. Челюсти у соседки ритмично, как метроном, двигались в такт движению поезда.

Когда сандвичи кончились, толстушка достала книгу. На обложке обнимались любовники — мужчина уткнулся в плечо красавицы с пышными волосами, которые почти целиком скрыли ее лицо. Оба словно стыдились, что их застали вот так, полуголыми. Лили нравились такие книжки.

Эту написала некая Роуз Этернель. Странное имя, похоже на заклинательную формулу, на волшебные слова, что шепчутся над приворотным зельем. Наверняка псевдоним. Сквозь закапанные веснушками пальцы соседки виднелась фотография на последней странице обложки. Длиннющие загнутые ресницы, пухлое лицо, многозначительная улыбка. Скорее всего, сочинительницу зовут как-нибудь вроде Джейн Смит, да и ресницы накладные. Соседка заметила взгляд Джун.

— Хорошая книга, — сказала она. — Исторический роман, называется «Стрелы красоты». Там про Елену Троянскую — сразу видно, автор хорошо изучил те времена.

— Надо же, — откликнулась Джун. Следующие полчаса она смотрела в окно напротив. В поезде ехали несколько американцев — клетчатые рубашки, громкие скучающие голоса. Интересно, подумала Джун, мои молодожены тоже когда-нибудь доживут до путешествий не по любви, а со скуки? Будут вот так же беспокойно ерзать на жестких сиденьях: «Ну что, подъезжаем? Это какая станция?»

Где-то в районе Льючарса соседка задремала. «Стрелы красоты» выпали из ее размякших пальцев, заскользили вниз по колену. Джун подхватила падавшую книгу, сунула ее под мышку и вышла из поезда.

Ветер неистово бросался на сент-эндрюсский автобус, задувал во все щели. Трепал волосы Джун, пока она не заколола выбившиеся пряди. Показались тщательно подстриженные поля для гольфа, похожие на большие квадраты зеленого бархата. За ними было Северное море, а где-то за морем, подумала Джун, Норвегия или Финляндия. Джун даже в Англии ни разу не была. Наверно, путешествовать здорово — она представила, как Лили машет ей с пристани белым платочком: «Пока, моя маленькая! Вы знаете, прямо вылитый отец, и все туда же». Пока, скатертью дорога.

Три улицы Сент-Эндрюса спускались к щербатой улыбке бухты. Волны бились о скалы от развалин собора до замка, пустого и зелено-бурого внутри, как больной зуб. Собор и замок чуть-чуть наклонялись друг к другу, будто прищипывая море.

Джун вышла из автобуса на Маркет-стрит. Купила шоколадку «Черная магия» и пошла по аллее, вымощенной камнями из стен собора. Гладкие булыжники, до зеркального блеска отполированные множеством ног. Вдоль магазинных витрин торчали срезанные у основания прутья — остатки старой железной ограды. Классная на экскурсии говорила, вспомнила Джун, что ограду забрали на военные нужды. Переплавили в пушки, шрапнель, пряжки для ремней, так же запросто, как город позаимствовал камень у собора. История, сданная в утиль и пущенная на экономические нужды.

Глаз зацепился за старомодную вывеску над дверью какого-то магазинчика. «Букет ароматов. Собств. И.М. Кью». Через окно Джун разглядела продавца за стойкой, изо всех сил улыбавшегося хорошо одетой даме. Та что-то оживленно рассказывала. С улицы трудно было разобрать слова, но бесцеремонно-бархатный голос звучал так завораживающе, что рука сама легла на ручку двери, и Джун зашла в магазин.

— …не знаю, смогут ли остальные тетушки уберечь мальчика от нее. У Веры хобби такое — рвать бабочкам крылышки. Вы знаете, как мы с Минни его обожаем, но от Ди и Прюн совсем никакого толку. Боюсь, бедняжку постигнет участь его матери…

Удивительный голос на секунду смолк, дама сняла пробку с флакончика.

— Нет, дорогой, этот мне совершенно не нравится. Сладкий, слюнявый, как лобзанье двух девственниц. Не дотягивает до ваших обычных стандартов.

Продавец, по-прежнему улыбаясь, пожал плечами. Пальцы выстукивали по прилавку нервную дробь.

— Думал, вам хочется чего-нибудь для разнообразия, — сказал он. — Хорошо, Роза Роз, сделаю стандартный замес. Помочь, дорогуша?