У него было серьезное, умоляющее лицо. Под бледной кожей, тоненькой, как бумага, колотился пульс.

— Ужас какой, — сказала Джун. — И ты рос с отцом?

— Мой отец тогда уже был женат на другой женщине. У мамы родственников не было, и он отдал меня на воспитание своим сестрам. Тете Минни, тете Прюн, тете Ди и тете Роуз.

— А мой отец уехал в Австралию, когда мне было два года. Я его почти не помню. Год назад мама вышла замуж во второй раз.

— Я ни разу не видел отца, — сказал парень. — Тетя Роуз говорит, это слишком опасно. Его жена, Вера, ненавидит меня, потому что я незаконнорожденный сын ее мужа. Она слегка ненормальная.

— Как тебя зовут? — спросила Джун.

— Хэмфри Богарт Стоункинг. Мама обожала Хэмфри Богарта, ну, актера. А тебя как зовут?

— Джун, — сказала Джун.

Они помолчали. Джун потерла ладони одна о другую.

— Замерзла? — спросил Хэмфри.

Она кивнула. Он придвинулся ближе и обнял ее.

— Приятные духи, — сказал он, задумчиво принюхиваясь. — Какой-то знакомый запах.

— Да? — Джун повернула голову и их губы столкнулись. Мягкие и холодные.

Всё эти проклятые духи и этот мечтательный размазня-парфюмер с елейной физиономией — вечно лезет не в свое дело. Забрал бы их у девчонки, и никаких неприятностей, но нет, он мать родную не пожалеет ради очередной проделки. Однако вышло гладко, как я и хотела — чистая случайность. А может, вмешалась Судьба. Если я хоть что-нибудь понимаю в жизни, то эта старая карга и подавно. Неужели вы думаете, что у меня есть время самой присматривать за всеми романами на свете?

Эти робкие поцелуи, неумелые касания и признания, робкая тяга незнакомых друг с другом тел — от всего этого у меня возникают колики в желудке. И где-то повыше. Возникают два чутких персонажа, точно знающие, что к чему, что когда надо делать, возникает шествие Елены Троянской по древнему миру из постели в постель, Ахилл и Патрокл, развлекающиеся в душной палатке.

Бык, лебедь, герой, дождь золотой, звездная медведица, белая корова, кое-что старое, кое-что новое, кража, пропажа, синяя пряжа… что ж, посмотрим, куда ниточка покажет. Он соблазнил Сару Стоункинг в пустом кинотеатре — сошел прямо с экрана, прошепелявил ей: «О Прекрашная!» Она и упала в объятия старого козла. Я знаю, я была там.

Небо всю ночь было ясным и светлым. Когда Хэмфри и Джун опять замерзли, они завернулись в его куртку и откинулись назад, на каменную стену. Джун достала шоколадку и принялась есть, а Хэмфри изучал содержимое ее рюкзачка. Вытащил флакончик с духами.

— Где ты это взяла?

— Стащила из парфюмерного магазинчика на Маркет-стрит.

— Тетя Роуз, — Хэмфри увидел книгу. — Как я раньше не догадался.

— Это твоя тетя? Возьми, верни ей.

Хэмфри покачал головой.

— Если бы она не хотела, чтобы ты взяла духи, у тебя даже мысли такой не возникло бы. Так что можешь оставить. Должно быть, это она всё подстроила.

— Как? — спросила Джун. — Она что, экстрасенс?

— Вроде того. Наверно, это очередной способ меня отвлечь. Думают, если у меня появится девушка, я раздумаю учиться летать. Предпочту аэродрому траходром.

— Здорово, ничего не скажешь, — оскорбилась Джун. — Приятно было познакомиться. Вообще-то я не развлекаюсь таким образом.

— Подожди, — Хэмфри поймал ее за край рюкзачка. — Я не то имел в виду. Ты права. Это чистейшее совпадение. И я ничего такого не думал.

Он улыбнулся ей сверху вниз. Джун уселась обратно и протянула ноги перед собой.

— Ты хочешь научиться летать? В летном клубе?

— Я уже давно на это коплю. Где-то год назад я ходил к психологу, и он сказал, что полеты могут помочь мне избавиться от страха перед птицами. Кроме того, я и сам всегда хотел летать. Видел сны. Тети считают, что это опасно, но они просто суеверные. Завтра у меня первое занятие. Точнее, уже сегодня.

— По-моему, летать — это классно, — сказала Джун. Ее била дрожь из-за ночного холода. Нет, не из-за холода. Обе ладони скользнули ему под рубашку. — Но я знаю еще одну классную штуку.

— Какую? — спросил Хэмфри. И она показала. У него были очень нежные губы.

Твои спутники будут переступать через пса, но он даже не проснется. Если подойдешь ты, он учует живую плоть и разорвет тебя на куски.

Возьми с собой духи и, когда приедешь в Бредмрак-хаус, проведи крышкой за ушами, по запястьям, по сгибам локтей и коленей. Между ног тоже надушись, будто перед свиданием. Запах будет густой и тяжелый, как первая горсть земли, брошенная в могилу. Он собьет с толку собачий нос.

За дверью там полная темнота, только тело по-прежнему будет светиться. Вокруг будут мертвые, мерцающие, словно свечки. Им холодно, они жгут свои воспоминания, чтобы согреться. Могут приставать к тебе с расспросами, вытягивать что-нибудь посущественнее, погорячее, поярче. Не отвечай им.

Там нет ни стен, ни крыши над головой, только черная тьма. Дверей тоже нет, только светящиеся окна, в которые превращаются мертвые. Распусти чуть-чуть левый рукав свитера, вытащи длинную нитку и брось на землю.

Джун с Хэмфри обогнули бастион и спустились на пляж по дорожке из гладких камней, блестящих в сером утреннем свете. Большая чайка, похожая на фонарь у замковой стены, проводила их взглядом.

Они повернули на Маркет-стрит. Сырой влажный воздух касался лиц и волос, словно ладони призраков. Глухой стук шагов по старым камням из собора звучал как удары колокола. Вскоре они подошли к ночной пекарне. Оттуда доносилось чье-то пение.

Внутри был длинный ряд белых печей и подставок для подносов — всё огромное, высотой с Джун. Хозяйка, высокая полная женщина, стояла к ним мощной спиной и совала в печь подносы с круассанами, поправляя их, словно одеяльце на детях.

Великанша что-то напевала себе под нос густым низким голосом; каждая вещь в пекарне источала свет и тепло. Пухлые круассаны, печи, сама булочница и ее песня становились все больше и больше, ярче и ярче, переполняя эту небольшую комнату и все пять чувств Джун. Вскоре она начала сомневаться, осталось ли на свете место для нее самой, для домов, для улицы, для восхода солнца. Великанша закрыла дверцу последней печи, и Джун испугалась, что она неминуемо обернется и покажет свое лицо, мертвенно-бледное, мерцающее, огромное, как луна.

Пошатываясь, Джун вышла на улицу. За ней выскочил Хэмфри с полными карманами булочек и пирожков.

— Это моя тетя Ди, — сказал он и протянул Джун бриошь. — Иногда я тоже работаю здесь по ночам.