Осторожно свернув вправо и отойдя от перекрестка на десяток метров уже довольно медленным шагом, Роман остановился и прислушался. Да, на юге и по сторонам довольно сильно рокотало. Именно это, наверное, называлось словом «канонада». Странное слово, устаревшее, не бывшее в обиходе десятки лет. Вспышек на фоне неба он не заметил, но, возможно, еще было слишком светло для этого. Солнце сейчас садилось где-то без четверти пять, и даже до сумерек оставалось еще много часов. День сегодня начался рано…

Ага, вот кто-то и едет! Со стороны города начал нарастать шум мотора. Слышно его было хорошо, потому что ничего не мешало, звука движения других машин он не мог уловить ни с одной стороны, ни с другой. Приближающийся автомобиль еще не было видно, когда Роману пришло в голову, что он может быть чем угодно. Вплоть до головного дозора вражеской автоколонны. Но прыгать в заиндевевшие кусты, теряя, возможно, единственный на ближайший час шанс выгадать время и вообще узнать текущие местные новости, было вообще глупо. Тем более звук был совершенно нормальным. Набитый солдатами тентованный грузовик звучит иначе: уж это он знал. Их тоже так возили — и на стрельбище, и в лагеря, и в оцепление на праздники, и так далее: на много разных случаев. Украшая «Уралы» с эмблемой БВМИ/КВВМУ оптимистичной желтой табличкой с надписью: «Люди». Привычной для всей области, в которой всегда было много военных.

Машина выскользнула из-за поворота, и он снова остановился и убрал руку из кармана, от рукоятки. Это был быстро двигающийся внедорожник с привычным силуэтом, «Шевроле Нива» серого цвета. Двигался он навстречу, но Роман все равно поднял руку. К его удивлению, сначала даже прибавивший ход автомобиль вдруг вякнул тормозами, чуть вильнул по льду и встал как вкопанный ровно напротив него, на своей полосе. Водительское стекло опустилось на всю глубину, за ним оказался крепкий молодой парень с осунувшимся лицом.

— Але! — просто поздоровался тот.

— Здрасьте, — машинально ответил Роман. — Вы из города?

— Откуда же еще? — быстро отозвался парень. — А ты с аэродрома?

Пассажирское сиденье справа от водителя оказалось пустым, хотя и заваленным сумками, а вот сзади все было набито, там сидели сразу четверо: двое взрослых и двое маленьких детей, один в «сидушке», другой на коленях у женщины средних лет.

— Нет, не с аэродрома. Сначала с Балтийска, потом…

— Как там, в Балтийске? — снова очень быстро спросил парень, не дав ему докончить.

Роман пожал плечами: он не знал. Отец остался, и можно было только гадать, чем он занят в эту конкретную минуту. На юго-западе рокотало так же, как и строго на юг, значит, кто-то дерется.

— Что в городе? — спросил он в ответ, и парень дернул щекой сверху-вниз. Нервное движение перешло в пожимание плечами.

— Хреново там, — наконец отозвался он вслух. — Совсем хреново. Не ходи туда.

— Мне в училище, — машинально произнес Рома, хотя уже не был в этом уверен.

— В которое, морское? Которое на Советском стояло?

Разглядывая снова дернувшееся лицо парня, Роман смолчал. «Стояло» — что это значит? Почти наверняка ничего важного. Например, можно вспомнить, что БГАРФ, Балтийская государственная академия рыбопромыслового флота, тоже располагалась в пределах города, и довольно близко. Его курсанты тоже носили черную форму.

— Я почти оттуда, с маршала Борзова. Ваше училище пришлось далеко объезжать, там…

Он прямо посмотрел в глаза курсанта и замолчал на секунду или две.

— В общем, там тускло совсем. Все в дыму, и… Часа не прошло, как я оттуда свалил. Крался по дворам, если тебе интересно. Тогда стрельба еще шла.

Роман стоял, оцепенев. Слушал, не понимая. Какая стрельба, почему стрельба? Всегда был пистолет у дежурного офицера, но больше он оружия в училище не видел, так как специальности что у будущих инженеров, что у будущих техников были не то чтобы «мирные», но, во всяком случае, не связанные с оружием напрямую. Ни со стрелковым, ни с морской артиллерией, ни с прочим. Сплошь радиотехника и АСУ. В кого там могли стрелять?

— Ты садишься или нет?

Парень за рулем «Шевроле Нивы» спросил это раздраженно, будто переспрашивал третий раз у тормозящего. Задать логичные вопросы про «куда ехать» и «зачем» Роман не успел: тот уже тронул машину с места, закрывая окно на ходу. Вслед уехавшему внедорожнику он поглядел тупо, не понимая, и только потом почувствовал надвигающийся рокот. Это, наверное, случилось потому, что ступни ног уже превратились в ледышки, буквально слившись с землей через тонкие подошвы. Именно поэтому он как раз не услышал сначала происходящее, а почувствовал ступнями, как начала подрагивать земля. Бросив тупить, Роман живо сбежал с заметенной тонким слоем снеговых крошек проезжей части к кювету. Тут же провалился по колени, замедлился и понял, что перебираться глубже в прозрачный лесок смысла нет: не успеет отойти. Дрожь земли в снегу уже не чувствовалась, зато стал различим звук моторов. Идущий оттуда же, со стороны города.

Рухнув на колени, он начал обеими руками в перчатках разгребать мягкий снег. Слава богу, хватило ума сдвинуться по дороге на несколько метров, не рвануть точно перпендикулярно. Теперь небольшой изгиб был ему в помощь. За какие-то секунды Роман откопал в пронизанном ледяными перепонками снегу довольно глубокую, вытянутую вдоль хода кювета лунку и втиснулся в нее всем телом, подоткнув полы шинели и зажав их коленями. Рев двигателей был уже оглушающим: казалось, что двигается минимум полк. И дрожание снова стало заметным, хоть и через снег. Провернувшись как внутри кокона, он попытался осмотреть себя, но ничего не понял. Да, самому ему дороги не видно, но это ничего не значит: очень может быть, что сам он как на ладони. Интересно, тот нервный парень что, почувствовал приближающиеся машины? Услышал? Что не увидел в зеркальце, это точно: те были еще слишком далеко, когда он тронулся и сразу погнал. Но почувствовал как-то. «Нива» была единственным автомобилем, которую Роман видел за минуты разговора, однако он встретил ее почти сразу же после выхода на двухполоску. Что это может значить, было непонятно, скорее всего, совершенно ничего важного, но размышления на не особо важную тему хорошо отвлекали от сиюминутного страха, поэтому на них он постарался сконцентрироваться. Но не вышло, потому что к глухому, уверенному реву добавился и лязг. Гусеницы! Осознание этого простого факта едва не выбросило Романа из снежной ямки обратно на дорогу. Как выглядит техника отцовской бригады на марше, он видал сто раз. Очень и очень может быть, что это идет один из ее батальонов. И может быть, прямо отцовский. Вот было бы интересное совпадение. Почему от города? Ну, может, отступление?..

Лязг и рев сменился сплошным гулом, снова расслоился, дойдя до своего пика, добавил ко всему шуршание и стук и почти тут же вновь начал превращаться в гул. Головная машина уже прошла мимо него, но основной вклад в звуковую палитру давала не она, а колонна, отставшая от нее по крайней мере секунд на тридцать. Отцовская эта колонна, в смысле «своя», или нет? Роман отлично понимал, что это лотерея. Предположим, один к одному. Он может поднять голову и посмотреть. Есть шанс, что он увидит вперемешку МТ-ЛБ, БТР-80 и самоходки отцовской бригады; танков, судя по звуку, здесь все же не было. Тогда все его собственные ближайшие проблемы окончатся сами собой: его посадят на броню, дадут или не дадут в руки лишний автомат и в любом случае прикажут, что делать. Но с другой стороны, в нескольких метрах от него сейчас могут двигаться американские «Брэдли» и польские «Росомахи», и реакция их экипажей на вид поднимающегося из заснеженного кювета фигуры в черной флотской шинели будет совершенно однозначной. И окончательной.