Впереди начали раздаваться голоса, сразу несколько. В том числе довольно властные, явно принадлежащие или старшему сержантскому составу, или старшему офицерскому. Кто-то выражал свое неудовольствие, причем прямо, открыто и конкретно. Роману было очень любопытно, но разум победил: высовываться из-за бревна он не стал. Двадцать метров. Много для пистолета и ничто для любой длинноствольной системы, в том числе уже для штурмовой винтовки. Жалко.

Из всех звучавших слов и словосочетаний он, к своему стыду, разобрал только одно — «fucking idiots!», повторенное раз пять парой голосов и сразу в нескольких вариациях. Слова, приделываемые к этой паре спереди и сзади, он ни разу не понял, отчего стало обидно. По английскому у него в училище была твердая, заслуженная четверка, а боевичков с отстающим одноголосым переводом он посмотрел в жизни достаточно много, чтобы быть способным воспринимать на слух хотя бы ругань. Но не получалось.

Вздыхая и поочередно искоса поглядывая по обе стороны своего бревна, Роман пролежал точно так же, в той же привычной позе, еще несколько минут, пока впереди не закончили разговаривать. Недолго у них это все же заняло. Слова, звуки шагов и звяканье железа перекрылись взревевшим дизельным двигателем, и сразу после этого он снова сунулся вперед на выгаданные полметра и осторожно, не сразу, выглянул из-за того же щерящегося заиндевевшими щепками края. Ничего нового впереди не было: стоял высокий военный в том же двуцветном сером камуфляже, в таком же шлеме, но без оружия в руках, махал остальным, не слишком напрягая голос. На глазах Романа бойцы со штурмовыми винтовками полезли в головной «Хамви», водитель которого развлекался, каждые несколько секунд поддавая газа на холостом ходу, отчего получался зверский пульсирующий звук. Высокий на несколько секунд остался один, обводя взглядом окружающее пространство, и сердце екнуло: вот сейчас он почувствует взгляд. Вид у оставшегося американца был уверенный — он ничего не опасался и чувствовал здесь себя как дома.

— Вот же сука, — с почтением пробормотал Роман, сажая торс офицера на мушку. Мушка была непривычно широкая и на такой дистанции частично закрывала цель, но что уж поделаешь. Ну?

К высокому сзади, из прикрытого густо разросшимися кустами сектора, быстрым шагом подошел еще один, пониже и на вид помоложе. Патрон был уже в патроннике пистолета, и, даже обмирая от понимания того, что будет, Роман ждал. Откозыряет ли подошедший высокому с большим почтением? Назовет ли его вслух «colonel» или даже «general»? Нет, ни жеста и ни звука, по крайней мере ничего похожего, хотя какими-то словами они обменялись. Ушли.

Выдохнув воздух, он покачал головой и снова произнес про себя те же самые несложные слова. Он испытывал облегчение, смешанное с совсем небольшой долей неловкости. Зачем он потерял столько времени, потратил столько нервов на переживания, если так и не выстрелил? Ясно и понятно, чем бы такая яркая глупость закончилась, но если этот высокий хотя бы подполковник, то даже не самый высокий шанс влепить ему 9-миллиметровую пулю из «глока» в голову окупал жизнь курсанта с достаточно хорошим запасом. Теоретически, по крайней мере. Без учета его высоких личностных качеств, хороших служебных перспектив и всего того прочего, что еще пару дней назад считалось определяющим для жизни. Жаль.

Положив ладонь под подбородок и вытянувшись из-под прикрытия, Роман с болью следил, как оба «Хамви» в головной паре, а затем еще несколько машин аккуратно объехали сгоревшие автомобили с телами внутри и двинулись дальше, на ходу набирая скорость. Он понимал, что все сделал правильно, но все равно было обидно. Жизнь не компьютерная «стрелялка», в нее не загрузишься заново… А он не индус, чтобы верить в переселение душ: мол, погибший в гордом и неравном бою станет белым слоном в зоопарке или сразу капитаном индийских ВМФ. На мостике рассекающей теплый Бенгальский залив «Викрамадитьи».[4]А вокруг сплошные бананы и камасутра… Нет, обидно.

Мимо прошла последняя машина, пятая. Тоже без флагов, флажков или эмблем. Третья и четвертая были без тяжелого вооружения на крышах, а эта снова с какой-то крупнокалиберной дурой. Стрелок смотрел в другую от него сторону, прямо перед собой. Ну да, ему из хвоста колонны не было видно, что тут все остальные столько минут разглядывали. По часам, наверное, недолго — замерзнуть снова Роман еще не успел. Но по ощущениям — гораздо больше, чем хотелось бы.

— Тьфу на вас… Чтоб вам там с нашими встретиться через 5 километров. С одной БМП хотя бы или пусть с папкиным бэтээром. Они вам устроят… проверку визового режима.

Слова прозвучали неискренне. Так бывает, когда приснится что-то неприятное, какой-то свой проступок и еще в полусне пытаешься себя уговорить, что все нормально, что не все плохо. Никогда такое по-настоящему не получается — не получилось и теперь. Вновь ругнувшись вполголоса и убедившись, что звук моторов ушел далеко в северном направлении, а нового ничего не появилось, Роман поднялся с одного колена, сунул свой пистолет в правый карман и начал отряхивать шинель. «Не приггоди-ился!» — с узнаваемым акцентом сказал он себе, надеясь улучшить настроение, но опять не вышло. Чертыхнувшись уже более натурально, он пошел обратно к дороге. До темноты оставалось уже не так много, а ночевка в лесу была малопривлекательной перспективой. Он хотел добраться хотя бы до северных выселок за границами города, где есть живые люди.

Русская армия не является равноценным противником армии, располагающей современным вооружением и хорошо управляемой.

Заключение германского Генерального штаба о состоянии Красной Армии, декабрь 1939 г.

Последние очаги организованного сопротивления частей и отдельных подразделений Вооруженных сил Российской Федерации на территории бывшей Калининградской области («Зоны урегулирования К») были подавлены миротворцами еще до конца вторых суток операции, к вечеру понедельника 18 марта. Дальнейшие боевые действия велись уже с полностью дезорганизованными, лишенными управления, не имеющими тяжелого вооружения небольшими группами военнослужащих сухопутных войск, ВМФ и ВВС, а также Пограничной службы ФСБ и Внутренних войск МВД России. И с одиночками. В черте собственно города Калининграда неожиданно сильное сопротивление было оказано миротворцам в районах улицы Сергея Тюленина, Советского проспекта и особенно улицы подполковника Емельянова, где располагались городской военный комиссариат, Балтийский военно-морской институт имени адмирала Ушакова и Пограничный институт ФСБ РФ соответственно. Притом что миротворческая операция началась ранним утром воскресенья, уже в течение нескольких первых ее часов персонал этих трех и нескольких других учреждений сумел провести ряд оказавшихся неожиданно эффективными организационных шагов. Как писалось впоследствии в аналитических документах, «на основе ранее разработанных, утвержденных и отработанных на практике схем антитеррористических мероприятий». Россия вела более или менее горячую войну на Кавказе в течение многих лет. Кавказские борцы за свободу неоднократно проникали в Москву и в довольно крупные города южных регионов, устраивая в них свои акции. Начиная с первых лет 90-х годов XX века во всех военных частях России на стенах штабных комнат висели карты и блок-схемы, расписывающие «порядок действий при…». Как ни странно, но они оказались в какой-то степени эффективны и в ходе самой настоящей военной операции. В трех перечисленных выше случаях мобильные группы межнациональных сил, прибывшие в данные точки для «взятия под контроль» на самом деле не имеющих реального военного значения объектов, сталкивались с жестким и весьма решительным огневым противодействием и во всех трех случаях несли потери. Это было неожиданно и нелепо, потому что персонал военного комиссариата и училищ обладал лишь несколькими единицами автоматического оружия на руках у караула, пистолетами дежурных офицеров и минимальным запасом боеприпасов к ним, больше ничем. Более того, за исключением весьма небольшого костяка офисных работников и преподавателей, то есть фактически непрофессионалов, в сопротивление миротворцам вовлекались призывники, курсанты, в одном эпизоде случайные военнослужащие, проживавшие по соседству и прибывшие буквально «с голыми руками» на звук начавшейся перестрелки. Эффективным такое сопротивление не могло быть в принципе, однако каждый раз неизвестно почему оказывалось именно таким. Показательно, что на полицейские участки в пределах города по плану обращалось гораздо большее внимание: наличие в принадлежащих им зданиях большого числа единиц разнообразного оружия, средств защиты и, главное, подготовленных сотрудников силовых ведомств подразумевало и многократно больший наряд сил. Тем не менее три четверти полицейских участков в Калининграде и его ближайших пригородах оказались взяты под контроль быстро и практически без сопротивления либо с минимальным сопротивлением, не приведшим к потерям среди миротворцев. Опять же нелепой деталью проведенной «адресной» зачистки в рамках данного обширного списка оказалось неожиданно упорное и продолжительное огневое противодействие персонала экспертно-криминалистического отдела полиции, расположенного в самом центре города и укомплектованного опять же не профессиональными полицейскими, имеющими опыт «улицы», а фактически дилетантами.