Вот почему наглой Ляльке встреча с Серым Волком аукнулась комфортной, беспечной супружеской жизнью, а мне сплошными разочарованиями и стрессами? Царапинами, помятостью, изгвазданным свитерком? Ума не приложу… Хотя, в сущности, мне повезло: жена моего любовника напрочь лишена бдительности. Я сделала свое дело — предложила помощь и предупредила об опасности. А если она такая безбашенно смелая, пусть не едет к родителям, и пусть этот подлый Эгем делает с ней все, что будет угодно его извращенным мозгам, — стреляет, режет, насилует! Почему я должна переживать из-за третьей лишней?.. Нам с Серегой вдвоем будет гораздо лучше. Мы будем любить друг друга на этом удобном ортопедическом матрасе с вечера до утра; летом, осенью, зимой и весной; в праздники и в будни — когда захотим. А еще будем путешествовать по теплым морям и разным красивым городам. Отмечать Новый год в Париже или в Лондоне, загорать на океанических островах. И всякие Негении Падловичи станут мне не указ — имела я в виду их мелкие риелторские злодейства! Я собираюсь жить всласть, в полное свое удовольствие. А Серый Волк, как в сказке, будет верно служить мне… При мысли о нем по телу побежали сладострастные мурашки, да не просто побежали, а пронеслись стадами, необузданной ордой!.. Но пленительные грезы разрушил механический Моцарт. Дверной звонок.

Я успела забыть о существовании девочки Ксении и домработницы Нины Осиповны. Одна одарила меня нелюдимым взглядом исподлобья, другая напустилась с расспросами:

— Ты кто такая? Где Ольга?

— Я Катя, — представившись, задрала нос и чуть сгоряча не ляпнула, что являюсь любимой девушкой мужа Ольги, которую с минуты на минуту прикончат бандиты.

— Передай хозяйке, я водила Ксеньку на музыку последний раз! Никудышная у ей растет девчонка — дерзит, перечит, вертится за фортепьяном, чисто волчок. А в ноты глядеть не желает. Учителку совсем замордовала, та сказала, покуда не заплатят, заниматься больше не станет. И я то же самое говорю: пусть Ольга сперва рассчитается. Почему я должна батрачить за бесплатно, ни за спасибо?!

В сердцах она брякнула связку ключей на калошницу в прихожей и подтолкнула ко мне Ксюшу, державшуюся так, будто ее происходящее вовсе не касалось. А у Темочки задрожала нижняя губа — верный признак того, что скоро заплачет. Бедный малыш, какая хрупкая нервная система! Качая его, я старалась втолковать Нине Осиповне, что не имею отношения к стрекозе, сама попала в этот дом как кур во щи. Пожилая женщина заводилась все сильнее, наращивала обороты, вываливая на меня претензии:

— Без меня они тут по уши грязью зарастут, засранцы! Что за люди такие бесстыжие? Икру жрут ложками, на коньяки тыщи выбрасывают, а всему свету задолжали! Сволочи. Тьфу на них!

— Ва-а-а, — басовито заревел Артем.

Я энергично трясла его, вставляя обрывочные реплики между потоком ругательств домработницы:

— Но я… Но мне… Мне тоже не заплачено, я ни при чем, я Ольгу знать не знаю, впервые сегодня увидела… Понимаете, мне срочно надо на работу! Останьтесь, пожалуйста, с детьми, умоляю! Ольга скоро придет, она обещала, с нее и спросите…

— Ага, с нее спросишь, — мрачно буркнула женщина. — Нет уж, прощевайте!

Дверь за Ниной Осиповной с треском захлопнулась. Вздохнув, я невесело пошутила с Ксенией:

— Раздевайся, чувствуй себя как дома.

— Уходи! Ты толстая и некрасивая, — отбрила добрая девочка.

Хоть стой, хоть падай… Я бессильно присела на банкетку в прихожей. Вот влипла! Вот попала!.. Меня сделали. Обвели вокруг пальца. Оставили с носом. Вернее, с чужими детьми. Невероятная подмена: грезила Сергеем, а вместо него получила выводок кукушат!..

Вечерело, окна залепила синева. Ольга так и не появилась. Зато несколько раз звонил телефон. Я стремглав бросалась к аппарату в надежде, что у блудной матери проснулась совесть, но никто не отзывался. Трубку бросали, едва заслышав мой голос, и короткие гудки отбоя кололи ухо.

Ощущала себя пленницей. Вроде не трудно открыть дверь и уйти, но как это сделать? На кого оставить малявок?.. Ожидание невесть чего сильно наскучило. А непослушные короеды и вовсе обрыдли. Спать оба отказались. Точнее, Тема кемарил, пока я баюкала его на руках, а Ксения меня открыто игнорировала, не реагировала ни на какие просьбы и замечания. Только что в лицо не плевала. В довершение ко всему Лялькины отпрыски объявили выборочную голодовку: не желали есть ничего, кроме салями. А сырокопченой колбасы было немного, и кончилась она быстрее, чем мое терпение.

Раньше я полагала, что прекрасно отношусь к детям, страдала из-за их отсутствия, чувствовала себя обделенной. А сегодня убедилась: всем спиногрызам на свете, вместе взятым, предпочитаю попугаев! Скучала по своему зеленому птенчику и не сомневалась, что его преданное сердечко взаимно тоскует. Каково там моему крошке Азизу в пустой квартире, без света, пищи и радости общения с хозяйкой?

— Ребятишки, а хотите, поедем ко мне в гости? Ну-ка, быстренько сгребаемся и дуем, — предложила я. — Ксюша, показывай, где Темины манатки.

— Не пойду, не пойду. — Ксюха упала на диван и задрыгала ногами, будто отбивалась от врагов. — Никуда я не пойду!

— Кто тебя спрашивает? Слушайся, когда старшие говорят! — Усадив Тему на пол, я попыталась сдернуть ее с дивана и, получив пяткой под дых, согнулась, непроизвольно застонала.

Девчонка, ободренная своей маленькой победой, взялась играть со мной в догонялки:

— Не поймаешь, не поймаешь!

— Та-а-ак… Наверное, сейчас возьмусь за ремень. — Я угрожающе сдвинула брови.

— Не возьмешь, не возьмешь! — скакала коза-дереза, стараясь не попадаться в зону досягаемости.

Ее братик подвывал на низкой ноте, тянулся, показывая, что хочет обратно, ко мне на руки. Уф, так недолго превратиться в детоненавистницу! Подняла его и грозно вопросила:

— Артемий, где папин ремень? Сейчас мы всыплем Ксеньке по первое число!

— Отвали, дурная тетка! Я тебя не боюсь, я свою мамочку буду ждать. — Она села нога на ногу и сложила ручонки на груди.

— Ах так? Ну, погоди!..

С чего Волков решил, что эта неуправляемая грубиянка и проказница — вундеркинд?.. Она — до безобразия невоспитанный ребенок!.. Прыгала из стороны в сторону, как вратарь в воротах, откровенно поддразнивая меня, пользуясь тем, что мои руки связаны нытиком. Не оставалось ничего иного, как сменить тактику. Я решила уделять дрянной девчонке ноль внимания, фунт презрения. Разговаривала только с безответным парнишкой:

— А мы с Темочкой, моим миленьким мальчиком, сейчас на бибике поедем, будем конфетки кушать, ползать, кувыркаться, с говорящим попугайчиком играться…

В гардеробной выбрала вместительную сумку-рюкзак и сложила в нее несколько кофточек, ползунков и теплых штанишек, взятых из комода в комнате Волкова-младшего. Его шалунья сестричка молча следила за сборами, и я не вступала с ней в разговоры, размышляла, что еще может понадобиться детям в моем доме? Знать бы еще, сколько времени им придется гостить — одну ночь или целые сутки? Ей-богу, больше суток я не выдержу… На глаза попался горшок, но идею взять его с собой я отмела: все равно Тема не врубается в назначение так называемой ночной вазы. Наверное, надо взять игрушки. Выудив из груды на полу яркий целлулоидный кубик, протянула его малышу, но, попробовав предмет на зуб, он скривился и отбросил несъедобную штуковину на пол. Понятно, бирюльками мы не интересуемся… На всякий случай я запихнула в рюкзак бархатного бурундука и небольшой танк цвета хаки с отломанным люком.