Но толком разглядеть окружающее ему не дали. Постышев быстро повлек его к автомобилю, заднюю дверцу которого уже распахнул некто в цивильном, но с военной выправкой. Сосновцева поместили между этим «некто» и специальным агентом так, что тот не мог сделать ни единого движения. Возможно, виной тому была теснота. Водительское место отделяла шторка. И окна были занавешены, отчего в салоне царил полумрак.

Мотор затарахтел, самобеглый экипаж покатил в неизвестном направлении. Жаль, подумал Сосновцев, не удастся посмотреть на город даже из окошка. Ему позволили выбраться лишь во внутреннем дворе громоздкого, трёхэтажного, казённого вида здания. Сзади захлопнулись металлические ворота на механическом ходу. Андрей невольно разглядел машину и внутренне ахнул – «Форд»! Но ведь до основания знаменитой компании более трёх лет?! Слова Постышева о несоответствиях подтверждались вновь и вновь, так мы скоро до монорельса докатимся! Но долго удивляться Сосновцеву не дали, повели в помещение.

Несколько подъездов вели в строение. Постышев повёл к дальнему справа, «некто» остался в машине. У дверей стоял унтер-офицер с кобурой на поясе. При виде Петра Афанасьевича он отдал честь и беспрепятственно пропустил внутрь. В прихожей расположилась конторка, где другой офицер внёс в журнал запись о прибытии к Главному Комиссару Особой комиссии генерал-майору Дронову П.В. специального агента Владимирской губернской жандармерии Постышева П.А., в сопровождении имярек. Визит назначен, дата, время, подпись.

После соблюдения всех формальностей посетители прошли лестницей на третий этаж. Если на втором этаже просматривались двери каких-то служб, и из одной даже вышел чиновник с папкой, направляясь вглубь по коридору, то здесь дверь была единственной. И без таблички. Постышев деликатно постучал, и после приглушенного отклика толкнул тяжёлую дубовую створку.

Навстречу из-за стола поднялся бравый молодой жандарм в синей форме, широко улыбнулся:

– Рад видеть вас в добром здравии, Пётр Афанасьевич! Его превосходительство ждёт!

– И вам дальнейшего продвижения по службе, Николай Петрович, – по-отечески улыбнулся Постышев. – Ну, коли ждёт, так мы пройдём.

За следующей дверью, не менее добротной и тяжёлой, начиналась собственная территория Главного Комиссара. Человека, имевшего власти поболее иного царедворца, не говоря уже об армейских генералах или высших полицейских чинах.

Кабинет был просторен, но обставлен без роскоши. Большой стол с бумагами и писчим прибором, шкафы с книгами вдоль стен, два кресла для посетителей. За креслом хозяина кабинета большой портрет императора, писаный маслом. В классической манере, невольно отметил Сосновцев. Так всегда пишут коронованных особ.

Андрей сразу уловил запах хорошего трубочного табака. Сам баловался когда-то, в бытность свою начинающим художником. Считал трубку непременным атрибутом знаменитого живописца. Однако времена изменились, взгляды тоже. Да и курение не совмещалось с тем спортивным образом жизни, что он стремился вести. Чубук лёг в ящик стола, но вот память об аромате хорошего табака сохранилась.

Несмотря на различие в чинах, хозяин кабинета встал из-за стола, вышел навстречу. Был он высок, сух и подвижен. На нём был надет мундирный фрак тёмно-синего сукна с красным позументом, золотыми генеральскими погонами и золотым же шитьём на стоячем воротнике.

– Ваше превосходительство! – начал Постышев, даже слегка подтянувшись, что при его изрядно оплывшей фигуре был не столь просто.

– Да полноте, Пётр Афанасьевич, – благодушно махнул рукой Дронов. – Не на приёме у государя императора. Так это и есть Андрей Павлович Сосновцев, наш художник-передвижник?

– Так точно, Павел Валерианович, – отчеканил Постышев, не сумевший в полной мере принять свойскую манеру общения, предложенную начальником. – Он и есть.

– Я не люблю передвижников, – спокойно парировал Андрей. – Предпочитаю старую голландскую школу.

– А он у вас не из робких, – усмехнулся Дронов. – Может, это и неплохо…

Сосновцев, будучи хоть и не состоявшимся, но всё же художником, сразу отметил схожесть этих двух людей. При совершенно различной внешности, фигуре, осанке, невзирая на то, что рядом с Дроновым, – рафинированным аристократом, обладавшим что называется «породой», и что бросалось в глаза даже неискушённому наблюдателю, – Постышев гляделся купчиком из рыночных рядков, по ошибке надевшим мундир. При всём при этом было ещё другое – в повадке, во взгляде… То, что роднит матёрых сторожевых псов. За простодушием и улыбчивостью, нет-нет, да и проглядывала постоянная готовность выследить врага и вцепиться ему в горло мёртвой хваткой.

– Я получил ваш рапорт с курьером, Пётр Афанасьевич. Внимательно изучил его и согласен с выводами и вашим отдельным мнением. И подтвердил это своей резолюцией. Однако процедура вам хорошо известна. В Коллегии вас ждут. Так что, не теряйте времени. Мой автомобиль в вашем распоряжении… – И вдруг неожиданно остро глянул Сосновцеву в глаза: – Желаю удачи, господин учитель.

Тот же «форд» повёз их вновь по улицам столицы. Плотные шторки не давали возможности определить направление. Просто выехали из одного внутреннего двора и приехали в другой. Точно так же автоматически захлопнулись ворота, отгородив от всего остального мира.

Здание было поскромнее, поменьше, этакий двухэтажный особнячок за высоким забором, и не маячил у парадного вооружённый унтер.

– Вам туда, – указал на дверь Постышев. – Смело входите, там вас встретят. Кстати, Андрей Павлович, у них принято обращение «господин эксперт». Можете дополнить «уважаемый», они это любят.

– А можно «большой брат»? – спросил Сосновцев.

– Боюсь, ирония в данном случае неуместна, – с нажимом ответил особист.

Пройдя недлинной аллеей, Андрей отворил дверь и вошёл. В неярко освещённой прихожей – окна закрыты плотными шторами, горят светильники, – его поджидал высокий молодой человек в фуражке, тёмном френче с воротником-стойкой и брюках-галифе, заправленных в высокие кожаные сапоги. На груди поблёскивал круглый жетон в виде широко распахнутого ока.

– Господин Сосновцев? – полувопросительно проговорил он. – Эксперт Коллегии третьего ранга Шнуров. Прошу следовать за мной.

Андрей послушно двинулся за экспертом третьего ранга, по пути гадая – высокий это чин, или так себе. Они шли коридором, с обеих сторон расположились полированные двери без табличек. У одной из них Шнуров указал на стул:

– Прошу подождать. Вас скоро вызовут.

Потянулись бесконечные минуты ожидания. В здании было изрядно натоплено, несмотря на довольно тёплую погоду за окном. Андрей потел, нервничал и гадал – какой сюрприз на этот раз приготовил ему этот неведомый мир. Вновь заставят стрелять, или рисовать, или рассказывать анекдоты? Или сразу – слепящий свет в глаза и дуло к виску: на кого ты работаешь?! Революционер?! Шпион?! Говори, сволочь!..

Конечно, всё это Сосновцев себе нафантазировал. Сказались натянутые нервы и изматывающее ожидание. Всё оказалось обыденнее и проще: дверь вновь распахнулась, вышел другой человек точно в такой же форме, только с непокрытой головой и обаятельной улыбкой.