— О, Виктория Владимировна! Простите! — он прячет свой телефон в карман.

Я смотрю на охранника с укором. Присев, подбираю бумагу с пола, которая быстро собирает кофейную влагу и становятся уродливого коричневого цвета.

— Я, надеюсь, у вас здесь не было ничего важного? — настороженно спрашивает мужчина. Красноречиво поднимаю один из листов, с которого стекает кофе, недовольно дернув плечом.

— Какие важные документы могут быть у директора? — иронизирую я, поджимая губы. — Всего лишь договор о постройке нового развлекательного… — я замираю, обратив внимание со содержание одного из грязных листов бумаги, поднимая его с пола, внимательно пробежавшись взглядом. Какого черта?

Не может быть… Как это не может? Может!

— Я вам всё распечатаю по новой и принесу в кабинет. Виктория Владимировна, вы только не сердитесь! Я правда не ожидал здесь кого-то встретить! Никто не ходит по лестнице, когда есть лифт… Ой, это к вам не относится… Я просто… В общем извините, Виктория Владимировна.

К щекам приливает жар, когда я поднимаю взгляд на Сан Саныча. Он ойкает и отскакивает от меня. Смотрит, выпучив глаза, как мышь на удава, но сбежать не решается, ожидая моего вердикта.

— Вызовите уборщицу. Пусть всё приберет. Это — в мусор, — я указываю пальцем на пол. Наш охранник судорожно кивает, а я обхожу его, направляясь в конференц-зал только с одной целью — выпотрошить Громова.

***

Тимур:

Она влетает в конференц-зал фурией, громко хлопнув дверью. Я с извращенным удовольствием рассматриваю её пылающие щеки и сверкающие глаза от гнева, заостряя внимание на голубой блузке. Пуговка, видимо, выскользнула от её резких движений, показав край кружевного белья.

От этого зрелища можно сдохнуть!

Виктория решительно идёт ко мне. Возможно, это было бы грозно, но она на каблуках, поэтому изящно покачивает бедрами. Изящная кошка.

Я хочу её. Чертовски хочу. А она, кажется, хочет меня убить.

— Мало того, что вы уволили сотрудника в моём отделе без моего ведома, так ещё и считаете, что я полная идиотка? — она встала надо мной, как коршун, расправив свои крылья, гаркая.

В мою грудь впечатывается грязный мокрый лист, пропитывая белоснежную рубашку, видимо, кофейной семью.

— Я уволил сотрудника в своей компании с впечатляющими рекомендациями, — поправляю я Викторию, которая тяжело дышит, из-за чего её рубашка искусно натягивается на груди. Стараюсь не смотреть, не провоцировать и без того взбешенную женщину. — И я считаю вас крайне остроумной женщиной, Виктория Владимировна, — говорю спокойно, глядя в её глаза… Но они всё также норовят опуститься ниже.

Аккуратно, я буквально отклеиваю от себя грязный лист бумаги, принимая её вполне реальные обвинения. Пробегаю взглядом по грязному листу из договора. Будь ты идиоткой, Мурка, не заметила бы моей пакости в договоре. А ведь заметила же! Я сделал ставку, что она обратит внимание на всё, кроме одного, но очень важного раздела в договоре — юридические обязанности.

Слишком много пряников я ей дал по условиям этого договора… И, каюсь, кнут там тоже был, но только с одной целью — не позволить ей разглашать конфиденциальную информацию и обязанность отработать в моей компании два года на время ведения проекта. Это бы дало мне возможность подобраться к ней как можно ближе и официально закрыть ей рот на разглашение конфиденциальной информации.

— Неужели? — шипит Мурка. — То есть вы хотите сказать, что увольнение никак не связанно с нашими напряженными отношениями?

— Именно так, — соглашаюсь я. — Вы должны сами понимать, что я хочу обезопасить свой проект от возможной утечки, учитывая те самые напряженные отношения. И тем более я не хочу потерять такого профессионала, как вы.

А ещё я не хочу позволить тебе сбежать от меня.

Она, кажется, начинает успокаиваться. Дыхание выравнивается, а грозовые тучи в её глазах развеиваются. Виктория складывает руки под грудью, хмурится. Она пытается защититься от меня, очередной раз скрыть свои настоящие эмоции и избежать нашего столкновения.

Для меня она уже четвертую неделю — неприступная крепость, но я с интересом обращаю внимание, как по крепости начинают разрастаться трещины. И мне стоит нанести всего пару точных ударов…

— Разве вы не хотите вести этот проект самостоятельно? Это хороший шанс для вашего развития.

— Разумеется, что хочу, — говорит значительно тише, отводя взгляд в сторону окна. — Но юридические обязанности…

— Юридические обязанности одинаковы для всех, Виктория Владимировна, — заканчиваю я, немного преувеличив. — Я ценю людей, которые отдают себя всего работе. Этот проект — большая ответственность, которая требует инвестиций с вашей стороны — времени и доверия.

Мне не обязательно сковывать её законом, но в этом случае ей придется искать другие возможности отступления, нежели разглашение конфиденциальной информации. Чтобы приструнить меня, ей понадобится новый план, а я уверен, что за это время смогу доказать всю серьезность своих намерений.

— В любом случае, увольнение моего сотрудника… — она меняет тему.

— Для меня — это вынужденная мера. Ольга получила приличные премиальные, чтобы беззаботно найти новую работу в течении трех месяцев. Я не зверь, и позаботился о своей коллеге. И, знаете что, Виктория Владимировна? Ольга найдет работу лучше, чем здесь. Насколько я знаю, она решила сменить род деятельности и была очень рада такому шансу.

Я поднимаюсь, сложив копию договора и свои документы в опрятную стопку. Обхожу Викторию, очередной раз стараясь оставить её наедине с мыслями. Воспитательный процесс, черт его возьми. А что? Пусть подумает над своим поведением! Обвинять — первая бежит и с удовольствием, а как поблагодарить и принять мои ухаживания — обходит десятой дорогой.

— Думаете, что я куплюсь на этот дешевый спектакль? Решили меня купить, Тимур Давидович? — я слышу растерянность, которую она скрывает за сурово сдвинутыми бровями.

— Не понимаю, о чём вы, Виктория Владимировна. Спектакли организовывают в другом месте, а мы здесь работаем и застраиваем столицу. Я был бы благодарен за ваш значительный вклад и острый ум, который вы мне демонстрировали на протяжении семи месяцев. Я вижу в вас большой потенциал и не хочу, чтобы вы его хоронили с вашими вялыми предрассудками, — у меня вышло её смутить настолько, что Виктория снова отводит взгляд, поджимая губы.

Видишь, Мурка, я действую в благих намереньях! А ещё я знаю твои истинные желания, которыми ты не делишься ни со мной, ни с собой.

— Всё вы понимаете, — тише, но всё также уверенно утверждает Вика. — Я хочу взять под своё руководство этот проект, но только когда мы обговорим юридические нюансы и не будем заковывать руководителя проекта, то есть меня, в рабский ошейник! — с горечью выпалила Мурка, сверкнув взглядом.

— Я не работорговец, Виктория Владимировна! — срываюсь,