Охранник расстегнул молнию на сумке. Кейн досадливо поморщился: он сам должен был открыть сумку, как делал это всякий раз . Обыск при входе в тюрьму принципиально отличался от обыска на выходе. В тюрьму посетитель и служащий мог пронести запрещенные предметы, как правильно заметил Карпов, а вынести — поделку какого-нибудь мастеровитого заключенного. В сумке, в отдельном пакете, лежало свежее нижнее белье, в другом — полотенце. Открыв кожаный футляр, охранник перебрал в руках обычную, на его взгляд, косметику: тональный крем, пудру, молочко; плюс дезодорант, туалетную воду. Когда обыск закончился и охранник подвинул сумку дальше по барьеру, Кейн демонстративно отключил мобильный телефон и вручил его старшему смены. Тот не стал обыскивать Кейна, с которым периодически сталкивался на КПП и видел во время репетиций и выступлений на протяжении трех лет, — он лишь спросил, не проносит ли тот с собой в тюрьму наркотики, холодное и огнестрельное оружие; получив отрицательный ответ, разрешил ему следовать дальше. Кейн дождался характерного щелчка электрического замка на двери и, открыв ее, оказался во внутреннем дворе. И — не смог сдержать свободного вздоха, как если бы отсидел свой срок и очутился по другую сторону забора. Малая часть работы осталась позади, впереди — основная, трудная, нервная, долгая, непривычная. Но Кейн был прирожденным артистом и был уверен, что справится с этой ролью; вот только не сможет сыграть этот номер на бис. Он буквально глотал адреналин, и его качество показалось ему идеальным. Ничего подобного он раньше не испытывал; ни привязанным резиновым жгутом к тарзанке, ни пристегнутым ремнями безопасности в скоростном болиде. Он вкусил наркотик исключительного качества.

Репетиция была назначена на одиннадцать часов ровно. Сейчас — десять тридцать. В эту минуту к нему должен подойти Саша.

Кейн оглянулся и прислушался. В гардеробе стояла гробовая тишина. Даже когда с ним находилось ядро его труппы, здесь было так шумно, будто раздевалку наводнили десятки артистов.

Затишье перед бурей?

К черту, к черту такие мысли!

Кейн успел переодеться. Он был в черной майке с короткими рукавами и широких штанах. Комбинезон, расстегнутый до низу, висел на плечиках в шкафу. Ключ от шкафчика уже в кармане. В руках лазерный диск с личной интерпретацией сингла Майкла Джексона «Им наплевать на нас». В первой трети композиции темп заметно замедлился, появилось больше напряжения, добавилась тяжесть. Кейн в этой доработке увидел строй усталых, израненных, но не потерявших боевого духа солдат. Вот темп снова взвинчивается, меняется рисунок танца, его характер. В общем, сегодня предстояла тяжелая работа. Гораздо труднее переделать уже готовый номер, чем поставить новый.

Рональд бросил взгляд на человека, заслонившего собой проход между двумя рядами шкафов. Он не сразу узнал в этом бритом наголо человеке Сашу. Избавившись от удлиненной челки, тот, несомненно, лишился индивидуальности; он потерял свое лицо . И ставить его рядом во время выступления… «Вот дерьмо!» — мысленно выругался Кейн. О каком выступлении он говорит накануне побега Саши?..

Котик подошел ближе и поздоровался с хореографом за руку.

— Это последняя наша с тобой беседа, — высказал сожаление Кейн. И продолжил без паузы, похлопав себя по карману брюк: — Здесь ключ от шкафчика.

«Зачем я это говорю? Я сам открою шкаф. Но черт с ним, предварительные инструкции не помешают».

— Наденешь мой комбинезон. Пакет с чистым бельем оставишь в шкафу. Когда загримируешься, я отдам тебе печатку. На КПП, когда поставишь сумку на барьер, настучи пальцами какой-нибудь ритм. Эта и другая мелочи, как сказал Карпов, отвлекут внимание охранников от неразменной монеты. На прощанье просто кивни им головой.

Оставшуюся часть инструкций Кейн давал уже на ходу.

Саша должен был запомнить следующее.

Машина Кейна — серебристый «Форд Гранада», настоящий американский, а не европейский, раритет, можно сказать, стоит на парковке во внешнем дворе тюрьмы. Дверца со стороны водителя открыта. Обычно ключи Кейн оставляет в замке зажигания, однако в этот раз он взял их с собой, они лежат в кармане комбинезона. На всякий случай запасной ключ от замка зажигания лежит под водительским ковриком…

Вооруженный пультом дистанционного управления, Кейн в очередной раз, не покидая строя, направил его на музыкальный центр. Казалось, сейчас прозвучит его голос, а в руках мелькнет дирижерская палочка: «Еще раз — с тринадцатой цифры». Он немного пожалел о том, что утяжелил «бессмертную» композицию покойного Джексона, — сейчас его желанием было взвинтить темп, довести его до версии «Классик-Парадиз», под которую нормально бежать стометровку. Ему не терпелось переделать образ солдат: он видел их словно накачанных адреналином, универсальных солдат. Потому, наверное, что у него в крови бурлил природный наркотик, вызывающий аритмию: Кейн недосчитывал удары своего сердца.

Он в центре — как всегда. Саша по левую руку от него. За спиной зрители, не заплатившие за этот прогон ни сентаво: администрация тюрьмы. Пять-шесть голов торчат в окнах; а те, кому обрыдли музыкальные эксперименты директора, сидят подальше от окон и с затычками в ушах. Но — тщетно: куски композиции проникают через каждую пору. Двадцать, тридцать раз звучит один и тот же короткий фрагмент, сводя этих людей и самих заключенных с ума. Следующий фрагмент… Следующий… Затем два фрагмента вместе, три вместе, тридцать повторений, чтобы добиться синхронности. Снова. Не получается. Сегодня Кейн близок к тому, чтобы понять этих людей, одного из которых он помиловал своей святейшей глупостью, избавляя его от страданий.

Перерыв пять минут.

Взгляды двух этих людей пересеклись.

«Не подходи ко мне. Нас не должны видеть вместе».

«Не собираюсь этого делать».

Кейн подходит к музыкальному центру, выключает его, как будто боится его перегрева, смахивает пыль с колонки… Во время выступлений здесь работает иная аппаратура, от грохота которой падают птицы с тюремного забора и вянут цветы на подоконнике в бухгалтерии: профессиональная музыкальная система от «Лоджик Систем» с сабвуферами под две тысячи ватт. Вот уж где затычки в ушах не помогут…

Кейн хлопнул в ладоши, призывая подопечных занять места согласно сценарию, включил центр, занял свое место на острие строя и нажал кнопку пульта: «Поехали!»

…Взгляд на часы: 13.20. До смены караула оставалось сорок минут. Пора. Лучше уйти раньше, чем задержаться здесь очень надолго.

— Ты все запомнил?

Этот вопрос Кейн задал Саше, когда они оказались одни в гардеробе.

— Да.

— Тогда за работу — гримируйся.

— Погоди, — остановил его Саша. — Я хочу услышать главную причину, по которой ты мне помогаешь.

— Есть вещи, о которых не принято говорить вслух. Есть вещи, которые ты должен сохранить только в своем сердце. Гримируйся, — Кейн в свою очередь поторопил Сашу.

— Хочешь посмотреть, как белый раб превращается в черного господина? — Котик покачал головой. — Не получится.