Витенег видел, как бушующее море изогнуло спину, будто кошка, подхватило на своём стальном, уродливом гребне последние останки мертвого порта и швырнуло на каменную пристань, под взгляды Соколов-Рарогов.

Когда от Идры ничего не осталось, море затихло. Тишина сделалась неестественной, невыносимой: казалось, даже вода бьётся о корабль бесшумно. Ярко и сочно горели плывущие осколки только что благоухающего жизнью города. Морской воздух пах пожаром и горевшей плотью. По-прежнему светило солнце. И луны по-прежнему смотрели вниз.

Послышался низкий, утробный гул. Корабль стал заваливаться. Если бы не ворожба, Витенег свалился бы в море. Полными отчаяния глазами он видел, как небывалых размеров волна, в белых пульсирующих венах, пузырясь, покатила к городу. Волна была настолько высокой, что на какое-то время скрыла от взора Солнцеград. Земля будто перевернулась. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль о том, что корабль тоже бережёт сила ворожбы чёрноволосого волхва. Иначе как же ещё судно держится на почти вертикальной стене воды? Нет, ворожба, скорее, старика. Мирин слишком красив для волхва. Силён слишком. Слишком царственен. Порой странные мысли рождаются от страха. Чтобы не обдумывать весь творящийся вокруг ужас, мысль сосредотачивается на чём-то простом и не относящемся к переживаемым событиям.

Из невольного забытья Витенега вывел резкий полет вниз: корабль падал в море, а волна катилась дальше, набирая свою мощь, чтобы обрушиться на неприступные стены столицы. Сварогин смотрел на это словно со стороны, подобно солнцу и лунам. Страх покинул его, уступив место сумасшедшему, бесстрастному интересу к разворачивающемуся перед взором действу.

Витенег видел себя, прикованного к мачте невозможным образом. Видел, как благополучно осел «Верилад» на воду, совершив невероятный прыжок. Видел невозможных размеров, выше Солнцеграда, волну. Всё происходящее было невозможным, но он это видел.

Волна, собрав на своём пути то, что осталось от Идры, яростно обрушилась на Солнцеград, укрыв своим телом город. Истошный, нечеловеческий, леденящий душу рёв пронзил пространство. Его клокочущие, перекатывающиеся звуки были настолько низки и утробны, что, вибрируя, отзывались в грудной клетке.

Когда вода водопадами, с грохотом унося за собой части городской стены и монументальных зданий, опала в море, на стене, держась мощными лапами, сидел он. Чешуйчатый, чёрный, блестящий, с бугрящимися мышцами. Три головы украшены костяными коронами. Хребет, составленный из острых глянцевых пластин, переходил в длинный, увенчанный колючими плавниками хвост. Этот хвост двигался с удивительной для таких размеров скоростью, выбивая из воды фонтаны брызг. Между лапами и туловом натянуты жилистые перепонки, напоминающие крылья летучих мышей. Ящер подтянулся на верхних конечностях, от чего часть стены под ним рухнула, но трёхглавый удержался. Он с невероятной проворностью запрыгнул на разваливающуюся под его весом стену.

Тут же последовали яркие вспышки – кто-то ещё пытался стрелять огненными стрелами. Удивительно. Разъярённый зверь взревел и перебрался за стену, вызвав облако дыма и новые обрушения. Вспышки прекратились: стрелять, по-видимому, стало некому. Некоторое время был виден конец чёрного хвоста, виляющего за стеной, будто огромный поплавок. Затем слышался грохот рушащихся зданий и рёв ящера. Из бреши в стене водопадом текла вода.

Витенег упал на колени. Мысли путались, отчаянно пытаясь ухватиться за то, что было нетронуто творящимся безумием. Витенег увидел свои руки. Он смотрел на них, как на своё спасение: на узоры ладоней, на их плавные линии, и казалось ему, будто видит их впервые. Вот тут узор похож на маленькую снежинку, а тут – словно блики воды на морском дне, здесь сплёл свою ловушку паук. Есть же люди, которые в паутине морщинок кожи видят пряжу Макоши. Было бы интересно с кем-нибудь из таких пообщаться: записано ли всё произошедшее и на его судьбе?

– Не знаешь, где спасение найти? – спросил женский голос.

Витенег нехотя оторвал взгляд от своих ладоней. Ему чудилось, что если перестанет на них смотреть, то и с ними обязательно что-нибудь случится.

Перед сварогином, облокотившись на мокрый борт корабля, стояла дева неземной красоты. Длинные русые, с золотыми прядями, волосы, голубые, как небо, глаза. Зелёный шёлковый сарафан перехватывал серебряный пояс. На груди лежал мощный серебряный ворот, украшенный пустыми лунницами. И ни одного оберега. Красавица улыбалась. У Витенега даже не было сил спросить, кто она.

– Ты ещё хочешь быть моим помором? – спросила дева сиплым голосом старика. Это слишком. Витенег вновь перевёл взгляд на свои ладони и закрыл руками лицо, чтобы она не видела его мук. Витенег слышал много легенд о волхвах, которые могут принимать образы зверей или других людей, но это были лишь детские сказки. В корчме не поверили даже рассказу о заговорённой воде, в которой он видел пожар. Знакомая, родная, привычная всем волхвовская ворожба была похожа, скорее, на внутреннюю силу, чем на сказочное колдовство.

– Вы даже забыли о настоящей волхвовской силе, – снова заговорила дева, но уже своим, мягким голосом, – забыли о Морском Царе, трёхглавом Горыче. Мне было бы интересно посмотреть на то, как изумился бы твой предок, коли сейчас увидел бы тебя, сломленного одним лишь видом Ящера и подлинной ворожбой.

– Этого не может быть, – шептал Витенег, продолжая закрывать лицо руками, – это сон, сон, сон…

Дева рассмеялась. Неужели они все так слабы духом?

– Как он? – услышал Витенег голос Мирина.

– Увиденное его сломало.

Витенег, не отрывая ладоней от лица, слышал, как двое покинули палубу. Когда шаги стихли, сварогин опустил руки. На ватных ногах поднялся.

Корабль плыл к разрушенному, окутанному дымом и смертью Солнцеграду. Плыл без ветра, со спущенными парусами по гладкому как зеркало морю. Плыл в окружении других, невесть откуда взявшихся кораблей. Целую армаду вёл за собой «Верилад». Все суда, словно на подбор, были сделаны из необычного, серебристого дерева, с тремя мачтами, чешуйчатыми огненными парусами, отблескивающими золотом в свете солнца. Когда и, главное, откуда появилось это несметное войско?

Корабли окружили город, закрыв все возможные для побега пути. Но было ли кому бежать? Успели ли жители понять, что произошло? Выжил ли в бедствии хоть кто-то? За что прогневались Боги? Витенег чувствовал, как меркнет здравый ум.

Когда «Верилад» подошёл к столице, Витенег заметил, что Врата остались целы. Стена, мощное и грозное укрепление, башни были разрушены. Рароги грудой камней лежали на покалеченной пристани, и их каменные глаза смотрели в небо. Но Краколист по-прежнему цвёл. Его алмазы всё так же сияли в свете ночного солнца. И подумалось Витенегу, что они будут сиять вечно. Придёт новый век, новые Боги, но, как и звёзды на небе, так и звёзды на этих Вратах будут светить живущим своим холодным светом. Есть в мире вещи, которые не подвластны судьбе и не зависят от бега времени. И это почему-то вселяет надежду.

Было раннее весеннее утро. Волны лениво накатывались на каменный берег. Солоноватый запах моря, смешиваясь с сосновым ароматом, пьянил весенней свежестью и чистотой. Холодный утренний бриз доносил резкие крики чаек. Высокое безоблачное небо розовело на востоке, предвещая скорый восход.