Работали Катька и Настя вдвоем, в основном до полудня. Потом спали несколько часов, зато вечера у них были, как правило, свободны. И они отправлялись куда-нибудь оттянуться. Хотя это «куда-нибудь» мало чем напоминало их прежнюю жизнь с роскошными ресторанами, дорогими угощениями и напитками.

То было смутное постперестроечное время. Подругам теперь пришлось курить отечественные сигареты без фильтра, пить дешевый портвейн и заниматься любовью с парнями из соседних общежитий, тоже приехавшими в столицу в поисках лучшей жизни. Бегали на дискотеки, одалживали друг у друга наряды. Денег почти всегда было в обрез. Питались зачастую всухомятку, о мясе и колбасе даже и не мечтали, в основном жарили картошку на подсолнечном масле или варили макароны. Донашивали старые платья Катькиной тетки, которая жила в Москве. Перекраивали, перешивали их кое-как. Каждая мечтала найти мужчину, который заботился бы о ней.

Случалось, им удавалось найти себе покровителей на короткое время. Да, но каких покровителей? Кавказцев с рынка или жмотов-кооператоров. Но они хоть как-то помогали, покупали какие-никакие наряды, водили в кафе.

И это было благо. Настя и Катька уже не стеснялись после вечера, проведенного со своими кавалерами в кафе или в каком-нибудь заштатном ресторане, собирать со стола оставшуюся нетронутой закуску, фрукты или напитки. Все это они тащили с собой в общагу и там, сидя ночи напролет, трепались о жизни, допивая и доедая принесенное. И мечтали о счастье. Настя даже начала втайне вести дневник, куда писала о том, что хочет иметь мужа с квартирой, машиной, дачей и видеомагнитофоном.

Единственной отрадой, светлым лучиком для них были ночные беседы один на один. Порой разговоры затягивались до самого рассвета, когда уже надо было выходить на улицу и приступать к уборке территории.

А потом наступила зима. Снегу навалило много, до самого вечера приходилось расчищать дорожки от сугробов. Наутро опять шел снег, и все надо было начинать сначала. Тут уж стало не до развлечений и бдений по ночам. Хорошо, когда удавалось поспать часов пять и немного просушить одежду.

Катька за это время заметно сдала, сделалась мрачной, неразговорчивой и сильно пристрастилась к спиртному. Пила она в основном дешевый портвейн или самопальную водку вместе с парнями из трамвайного депо. С ними же занималась любовью, не брезгуя особенно и не выбирая партнера, порой где-нибудь на подстилке, в трамвае, загнанном в тупик. Однажды Настя застала ее за этим делом прямо в подъезде.

Поначалу она старалась хоть как-то приструнить свою непутевую подругу, ругала ее, стыдила, говорила всякие неприятные вещи, пытаясь воздействовать на самолюбие. Но все мимо. Катька только усмехалась в ответ и вновь пускалась во все тяжкие. Иногда, правда, на нее снисходило раскаяние:

— Настя, прости меня! Ну хочешь, я на колени встану?.. Только ты мне поверь, это временное, к весне я завяжу со всем этим и стану опять прежней Катькой.

Обычно ее мольбы не отличались разнообразием. «Одолжи денег до получки… Можно, я надену твою красную куртку?.. А что там у тебя кипит? Супчик?.. Оставь мне на донышке чуть-чуть, мне много не надо…» И тому подобное.

Иногда у Катьки случались романы на стороне. Обычно это происходило в день зарплаты. Она со всеми деньгами отправлялась в какой-нибудь бар или в кафе, находила там бедного студента и поила его, пока не иссякали наличные. Заканчивалось все это плохо. Катьку уже не раз избивали до полусмерти или же забирали в местное отделение милиции. Там грозились выдворить ее из Москвы, но дворников катастрофически не хватало, и Катьку отпускали с последним строгим предупреждением.

Но однажды вечером Настя пришла в их комнату и застала там Катьку необычайно тихой и даже почти трезвой. Вскоре все прояснилось. Катька накануне подцепила в баре какого-то студента и влюбилась в него без памяти. Они провели чудесную ночь на его общаговской продавленной кровати где-то на другом конце Москвы. Утром он показал ей из окна дорогу к трамвайной остановке и, отводя глаза, сказал: «Ну, ты это… заходи как-нибудь». Что делает нормальная девушка в таком случае? Плюет и забывает. Но то нормальная… А Катька на полном серьезе намылилась к нему в гости. Мало того, она и Настю принялась уговаривать, чтобы та ехала вместе с ней.

— Слушай, я тебе дам немного денег, только отстань, — попыталась отбояриться от нее Настя. — Можешь платье мое надеть по такому случаю.

— Ты понимаешь, он с другом живет, — захныкала Катька. — А я стесняюсь. Поэтому будет более естественно, если он с другом, а я с подругой. Посидим, пообщаемся, чаю попьем… Ну, я тебя очень прошу!

Катька умоляюще сложила руки на груди и уже собралась встать на колени.

— А ну прекрати! — пригрозила Настя. — Я кому сказала?.. Не смей!

Катька моментально выпрямилась. Но во взгляде ее по-прежнему читалась мольба.

— Ну хорошо, Настенька, как скажешь. Только не бросай меня одну!

— Не понимаю, зачем на интимное свидание необходимо еще кого-то тащить? — продолжала удивляться Настя.

— Но это же не свидание…

— А что тогда?

— Просто встреча, и ничего такого. Человек в гости пригласил, а мне одной неловко… Мы же с ним практически незнакомы, — доходчиво объяснила Катька.

Настя покачала головой:

— Странная у тебя логика. Ты хоть имя его запомнила?

— Конечно! Валера… Или Виталик… Да это неважно. Тебе-то он представится, а я услышу и тогда запомню… Настя, пойми — он мне очень понравился.

— Ну так и иди к нему сама. Я для чего нужна?

— Да страшно мне одной туда идти!

— Почему страшно? Он же тебе нравится, сама только что говорила.

— Говорила… Но я не помню, что было вчера. Может быть, я чего-то не то натворила. Поэтому стыдно. Неловко. Я умираю от ужаса!

— А я не умираю? Представь мое положение — приду к незнакомым людям чай пить. Он же тебя одну приглашал. И явно не для чаепития.

Катька жалобно всхлипнула.

— Валерьянки хотя бы выпей, чтоб не так страшно было, — посоветовала ей Настя.

— Ой, у меня успокаивающие таблетки есть! — Катька бегом ринулась к шкафу. — Куда же я их сунула?..

Она принялась лихорадочно рыться в шкафу, пытаясь найти в одном из ящиков таблетки. А у Насти тем временем опустились руки. Все, попала! Придется ехать к этому Валере-Виталику, куда ее такую отпускать?.. Стыдно ей, видите ли! Прежняя, бесшабашная и наглая Катька за короткое время сделалась невероятно застенчивой.

— Вот! — Катька протянула ей упаковку с таблетками.

— «Клофелин», — прочитала Настя на этикетке. — Слушай, а ты точно уверена, что эта дурь успокаивающая и у нее не вышел срок?

— Сто процентов! — Катька при этом зачем-то перекрестилась.

— Ну, гляди! Тогда и я за компанию выпью одну.

— Бери две, мне не жалко, — расщедрилась Катька. Они по очереди выпили таблетки и присели за стол.