— О, да ты красотка! — улыбнулся ей тот, что с бородкой. — Так что, едем с нами или будем тут глазки строить?

— Едем, — согласилась Настя, потому что при беглом осмотре молодые люди ей тоже понравились. — Вот только подругу на ноги поставлю…

— А что с ней? — Поинтересовался водитель. — Птичья болезнь?

— Какая болезнь? — сразу не сообразила Настя.

— Ну, знаешь такую птичку? Перепил называется!..

— Нет, она просто устала. Мы с ней сегодня много танцевали…

Настя отправилась к скамеечке, где мирно посапывала Катька.

— Может, помощь нужна? — крикнул ей вслед тот, что с бородкой.

Она отмахнулась и принялась тормошить Катьку за плечи:

— Вставай, графинюшка. Карета подана!..

К ее удивлению, подруга восприняла идею прокатиться в машине сразу и без обычного своего выпендрежа. Но уже в салоне, когда Катька немного освоилась и пригрелась на заднем, сиденье, ее опять понесло в светлую даль.

— А что эта у вас так воняет? — спросила она, недовольно потянув носом.

— Это освежитель воздуха, — обиделся на нее водитель.

— Дерьмо это, а не освежитель, — срезала Катька. — У нас в сортире и то лучше пахнет. И вообще, кто вы такие? Куда нас везете?.. Нам совсем в другую сторону…

Сидящие впереди парни переглянулись.

— Ну что, покажем девушкам, кто мы такие? — спросил тот, что с бородкой.

— Они пьяные. А может быть, даже наркоманки, — сказал водитель с сомнением.

— Там, на месте разберемся…

— Ну, тогда покажем, — согласился водитель. И добавил газу.

Машина на большой скорости мчалась по ночной Москве. Настя еще не успела как следует узнать город и не соображала, где они находятся и куда их везут. Катька мирно посапывала у нее на плече, парни тоже больше не проронили ни слова.

Мелькнет освещенный пост ГАИ, развязка, и Настя сообразила, что они выехали на Кольцевую автодорогу. Ей сделалось нехорошо.

— Ребята, а действительно, куда мы едем? — срывающимся от волнения голосом спросила она.

Молчание.

— Послушайте, может быть, вы нас здесь высадите?.. Мы как-нибудь сами доберемся. У нас есть деньги, немного, но есть. Хотите, мы вам их отдадим?..

Молчание.

— Ну пожалуйста!.. — заныла Настя… — Нам рано на работу. Правда. Если мы не выйдем, то нас спохватятся и обязательно начнут искать…

В ответ опять мертвая и даже, как показалось Насте, зловещая тишина. Только щелкают дворники по стеклу и шины шуршат по наледи.

— Вы нас убьете? — упавшим голосом спросила она через небольшую паузу.

— Нет, только изнасилуем! — хохотнул тот, что с бородкой.

— В извращенном виде! — поддержал его водитель и поглядел на Настю через зеркальце заднего вида.

— Но вам понравится! — добавил тот, что с бородкой. — А не понравится, тогда пеняйте на себя!..

— А мы не по этому делу! — сказала Настя с вызовом, поняв, что уже нечего терять.

— А по какому? — тот, что с бородкой, оглянулся и посмотрел на нее. — Зоофилия, садомазохизм, нарциссизм… Или вы играете в Госпожу?..

При тусклом свете мелькавших на обочине фонарей Насте удалось различить выражение его глаз. Глаза эти лучились смехом. И она сразу успокоилась, поняла, что все не так страшно.

— Нет, до этого еще, слава боту, не дошло… Мы просто лесбиянки.

— О, это нам подходит! — засмеялся тот, что с бородкой. — Значит, не все потеряно. Нас ждет грандиозное гала-представление!..

Теперь уже Настя сочла за благо промолчать. «Ладно, — подумала она. Не все так плохо, как казалось. А там, на месте, разберемся».

Эстакада. Мелькнул указатель: «Ленинградское шоссе», «Шереметьево, аэропорт». Но они продолжали ехать прямо, по Кольцевой. А спустя еще минут пять машина свернула направо и вскоре въехала на территорию совсем еще нового микрорайона с возвышавшимися в темноте многоэтажными башнями.

Возле подъезда одного из этих домов водитель затормозил.

— Ну что, Снегурочка, — вылезая из машины, позвал Настю тот, что с бородкой. — Пошли со мной. На словах ты бойкая, теперь посмотрим, какая в деле.

— Я без подруги с места не сойду! — решительно заявила Настя.

— За подругу не беспокойся, — подал голос водитель. — Упакуем, а завтра получишь ее в целости и сохранности.

— Ну, иди же, — тот, что с бородкой, распахнул заднюю дверцу с той стороны, где сидела Настя. — Зря только время теряем.

Однако насильственных действий не последовало. Он терпеливо ждал, когда Настя сама вылезет из машины.

— Я лучше здесь побуду!.. — продолжала упорствовать Настя.

— Иди давай! — Настя вдруг услышала Катькин шепот.

Она повернула голову и с удивлением уставилась на подругу. А та толкнула ее кулаком в бок и снова зашептала:

— Иди, иди!.. Он же втюрился в тебя с первого взгляда. Я это сразу поняла. Так что не теряйся, может, хоть здесь тебе повезет. А за меня не бойся, как-нибудь справлюсь с обязанностями, не ударю в грязь лицом… Пробьемся!

Тот, что с бородкой, подал Насте руку, когда она выбиралась из машины. Вновь заработал мотор, «девятка» мигнула фарами и скрылась за углом дома, увозя с собой Катьку. Теперь уже навсегда. Правда, Настя тогда об этом еще не знала.

— Как тебя зовут? — спросил тот, что с бородкой, когда они поднимались в лифте.

— Настя, — сказала она.

— Очень приятно… а меня Валера.

Настя прыснула, закрыла рот рукой, едва не задохнувшись от смеха. Господи, еще один Валера!.. Прямо прут косяком. Не многовато ли для одного дня?..

— Ты чего? — не понял он.

— Так, ничего… а может быть, все-таки Виталий?

Он покачал головой. Сказал, глядя на нее серьезно:

— Нет, все-таки Валерий. Запомни это имя. И больше не путай меня ни с кем.

Так в Настиной жизни появился новый мужчина — Валера.

Он учился в аспирантуре института стали и сплавов, родом был с Урала, а в Москве снимал на время однокомнатную квартиру в новом и весьма отдаленном от центра микрорайоне Митино. Уже с той, первой ночи, которую они провели вместе, Настя почувствовала, как сильно привязалась к нему. А спустя какую-нибудь неделю она даже не представляла, как же это раньше могла вообще существовать без Валеры. Как будто они вместе прожили всю прошлую жизнь.

Их отношения были обычными для молодых людей нашего времени. Он — полудруг, полулюбовник, в какой-то мере даже полуучитель (Валера был старше Насти почти на восемь лет) — обращался с ней, как с маленькой девочкой, как со щенком, покровительственно отметая ее прошлое, ее прежние романы, ее знакомства, ее маленькие обманы. И в то же время, казалось, не мог прожить без нее ни минуты, тосковал, страшно сердился, когда она опаздывала, задерживалась, например, в парикмахерской или в магазине. Ей же особенно нравилось смотреть, как он работает над диссертацией за компьютером. Настя могла часами молча сидеть в торце письменного стола, положив руку на ладонь, и наблюдать, как он хмурится, когда что-то не получается, или радоваться его одержимости в минуты посещавшего его творческого порыва.