Сталин слушал весь этот бред с непроницаемым видом, но все же было заметно, что он не понял и половины.

— Да, мне товарищ Берия докладывал вчера о ваших подвигах, — ответил он на последнюю тираду Андрея. Видимо, подоспела информация от особиста. — Так чего вы хотите?

— Прежде всего – свободы. Я не хочу сидеть в подвале и консультировать вас оттуда. Такого сотрудничества не будет. А вот получив какую-либо должность, например вашего референта по научно-техническим вопросам, такое сотрудничество может стать наиболее плодотворным.

— А может вам сразу занять место товарища Сталина, раз вы такой умный? — зло прорычал явно находившийся в ярости вождь.

— Не потяну, — честно признал Андрей. — О вас много плохого писали в наше время, но почти все сходились на том, что вы были наиболее талантливым руководителем государства за все время его существования. Поймите, у меня нет своих интересов в этом мире, поэтому ваши интересы могут стать и моими. Если будут удовлетворены мои личные потребности.

— А вы нахал, — сказал через накоторое время взявший себя в руки Сталин. — Не боитесь товарища Сталина, значит.

— Уважаю, но не боюсь. В моем положении нет смысла бояться. Но мне бы очень хотелось поработать под вашим руководством над изменением известной мне истории мира в нашу пользу.

Сталин подозрительно посмотрел на Андрея:

— В нашу, говорите? В какую нашу, товарищ Воронов? Или вы предпочитаете: господин Воронов?

— Меня вполне устраивает обращение товарищ.

— Ладно, я подумаю над вашим предложением, товарищ Воронов. А пока, все же расскажите мне о том, как развалился СССР…

Андрей рассказывал кратко, давая общую картину и не упоминая пока многих подробностей. Это заняло бы слишком много времени, да и не хотел он пока раскрывать все карты. Одновременно Воронов размышлял, как навести Сталина на мысль, что просто выкачать всю информацию из него невозможно, и нужна долговременная форма сотрудничества, устраивающая обоих. Это будет трудная задача. Андрей не обольщался насчет того, что Вождь серьезно отнесется к его предыдущему заявлению. Слова надо будет подтвердить еще чем-нибудь.

Сталин слушал молча, почти не задавая уточняющих вопросов. Лишь когда Андрей рассказывал о 20-м съезде, у него вырвалось:

— Пригрел змею на груди!

Недобрые огоньки в его глазах однозначно указывали на скорые и вряд ли благоприятные перемены в судьбе Лысого. Впрочем, Воронову было на это глубоко наплевать. Как говорится, каждому по заслугам…

— Таким образом, к середине восьмидесятых, отставшая от Запада в техническом, хозяйственном и социальном развитии страна, придавленная идеологическими догмами, оказалась в глубоком кризисе. В это время ее возглавил недалекий руководитель, решивший найти выход из кризиса путем идеологического сближения с Западом. За небольшой период были проведены реформы, разрешившие частный бизнес и объявившие свободу слова. Вырвавшаяся из оков партийного контроля страна стремительно понеслась под откос. Процесс возглавили некоторые из партийных и хозяйственных руководителей среднего звена, сообразившие, что в ситуации развала командной системы можно, например, из директора завода стать его владельцем. В 91-м году процесс достиг финальной точки и руководители трех крупнейших республик за спиной у центрального руководства договорились о прекращении Союзного договора.

Сталин, держа в руке давно потухшую трубку, молча стоял и смотрел в окно. "Да, картина маслом – "Крушение Мечты". Хоть возьми мольберт и пиши", — подумал Антрей, переводивший дух после длинной речи.

— Так вы считаете, что коммунизм не является самой передовой формой общественного устройства? — вдруг повернулся к нему Сталин.

— В теории, наверно да. Но теория застыла, а практика ушла далеко в сторону.

— А как насчет роли пролетариата в вашем обществе?

— Ставка на пролетариат оказалась ошибочной в долгосрочной перспективе. Этого вовремя не поняли наши идеологи. Во-первых, процент рабочих в современном капиталистическом обществе в разы ниже, чем в прошлом. Из-за технического прогресса, повысившего производительность труда на порядки. То же самое с сельским хозяйством. Акцент в занятости сместился в сферу обслуживания и развлечений. Во-вторых, благодаря все тому же прогрессу, создалась ситуация, когда десять-пятнадцать процентов работающих могут обеспечить удовлетворение минимальных потребностей всего остального населения. Современным развитым государствам проще и выгоднее содержать значительное количество своих граждан, платя им, чтобы они не работали и вообще не путались под ногами. Ну а ленивых среди людей достаточно и их устраивает такое положение вещей. Так что никаких особых классовых противоречий в современных мне капиталистических государствах нет.

— А в других государствах?

— Исламский мир переживает резкий подъем религиозного фанатизма. А Китай… Китай требует отдельного разговора.

— В чем же именно проиграл СССР Западу? Ваше мнение, в двух словах?

— В застывшей идеологии и подборе руководящих кадров. Особенно в последнем. Вы не оставили системы, обеспечивающей приход правильных людей на руководящие посты. С этого все и пошло.

Сталин, видимо, остался доволен четким ответом Андрея, потому что взглянул на него с интересом и спросил:

— Расскажите о себе, Андрей. Кем вы были там?

— Там я немного старше, чем здесь. 27 лет. Окончил авиационно-технологический институт, отслужил положенный год в армии на должности инженера по эксплуатации самолетов. После работал два года на авиационном заводе. Низкая зарплата, ушел. Закончил курсы менеджеров… ну то есть управленцев, — поправился Воронов, заметив непонимающий взгляд вождя. — Устроился в фирму по импорту станков и прочего промышленного оборудования. Недавно стал начальником отдела. Хорошо владею английским. В свободное время увлекался историей авиации, и вообще историей, в частности военной.

Сталин кивнул, но ничего не сказал. Андрей надеялся, что произвел на него благоприятное впечатление своими словами.

— О далеком будущем мы еще поговорим, — решился нарушить паузу Воронов. — Но есть более насущная угроза – война.

— Об этом вы расскажете завтра. Уже поздно, отдыхайте.

Серые, в трещинах, стены подвала были покрыты плесенью. Андрей стоял у одной из стен, прикованный к выступающим из нее кольцам ржавой цепью.

— Сэйчас ми проызведем слэдствэнный экспэрымэнт, — сообщил стоящий напротив и раскуривающий трубку Сталин. — Вот ы пасмотрым, куда ты пэрэнэсешся. Давай, Лаврэнтий!

— Может быть, сначала все-таки переломаем ему позвоночник, Коба? — внес конструктивное предложение последний.

— Нэт! Нэ будэм затягиват!

Одетый в коммисарскую кожанку Берия, мерзко ухмыляясь и поблескивая неизменным пенсне, медленно поднял руку с зажатым в ней огромным черным маузером.