Таблица антропологического общества в Париже, по-видимому, отличается научностью и точностью, в действительности же она так же не точна, как и старинное классическое подразделение на белых, краснокожих, желтых и черных людей, при чем подразумевалось, что белые населяют Европу, краснокожие – Америку, желтые – Азию, а черные – Африку. Такого рода шаблоны, пожалуй, и рассекают гордиев узел, подобно Александру Македонскому, но не развязывают его. Мне кажется, что мы очень близко подойдем к истине, если признаем, что человеческая кожа бывает трех цветов: белого, черного и цвета сухого боба.

Белый цвет кожи встречается почти у всех арийцев, семитов и у многих полинезийцев, не принадлежащих ни к малайскому, ни к папуасскому племенам и, по всей вероятности, имеющих с нами общее происхождение. Негры, папуасы, австралийцы, некоторые племена Индии и негритосы имеют черную кожу. У всех остальных народов земного шара кожа имеет цвет сухого боба. Если собрать бобы разных видов и различных степеней сухости, то можно получить все оттенки кожи племен, прозванных желтыми и красными и представляющих то цвет сырой глины, то – жженой, то цвет кофе с молоком, то, наконец, различные оттенки шоколада.

На первый взгляд, сравнение цвета человеческой кожи с окраской плода или пищи, может показаться слишком грубым эмпиризмом; но на самом деле, так как в данном случае речь идет о понятиях субъективных, то, сравнивая окраску кожи с цветом сухих бобов, можно получить гораздо более точное представление о цвете, нежели определяя её словами: смуглая, темно-земляная или черновато-желтая. Сверх того, пусть читатель заметит, что этимологическое построение всех слов основано на сравнении определяемых понятий с предметами хорошо всем известными.

Впрочем, я хочу придать своему утверждению более конкретную очевидность. Многие путешественники сообщали о цвете кожи негритосов, и, между прочим, профессор Семпер и д-р Кравфурд; первый из них говорит, что они имеют темную буро-медную окраску; по словам второго, цвет их походит на сильно пережженный кофе (over-burned coffee).

Кто знает кофе, тот составит гораздо более ясное понятие о цвете кожи негроидов по второму определению, чем по первому. В окраске человеческой кожи есть нечто такое, на что этнологи до сих пор не обращали должного внимания. Ни одно самое точное и удачно выбранное прилагательное не может верно охарактеризовать этот колорит, потому что он происходит от накладывания двух красок одна на другую, и чаще всего получается такое впечатление, как если бы слой черной или очень темной пыли осел на поверхность сухого боба. Я изучал этот вид кожи у тобасов, моковитов и матакосов, обитающих в Южной Америке; но судя по тому, что мне довелось узнать из уст путешественников, я думаю, что к этим племенам можно прибавить еще и многие другие, у которых цвет кожи колеблется между белым и черным, не будучи, строго говоря, ни тем, ни другим[25].

Лоб. Глаза. Брови и веки. Нос. Рот. Подбородок. Щеки. Уши. Зубы

Изучив форму и главные признаки человеческого лица, приступим к анализу его черт и рассмотрим каждую из них отдельно.

Если мы обратимся к писателям древних и новых времен, то найдем у них в изобилии физиономические угадывания, перемешанные с ничтожным числом фактических наблюдений, – странный контраст, служащий явным доказательством бедности знания и плодовитости человеческой фантазии! Самый малоизвестный физиогномист предлагает нам сотню формул, одна сомнительнее другой, чтобы судить о характере и о разуме человека по чертам его лица; между тем серьезные антропологи, почти не касаясь этого предмета, исключительно занимаются изучением черепа, который, по их мнению, содержит в себе разгадку самых сокровенных тайн человеческой природы. Художники занимают среднее место между физиономистами и антропологами; изучая лицо с эстетической точки зрения, они формулировали свои суждения отчасти по собственному вкусу, отчасти под влиянием направления той школы, к которой принадлежали.

После глаз лоб самый верный выразитель ума. Много веков тому назад, прежде чем преемственность морфологического развития была установлена по схеме эволюционистов, все считали широкий и высокий лоб красивым, а узкий и скошенный назад – безобразным. Эта оценка была совершенно законна, потому что первая форма лба свойственна самым интеллигентным расам, тогда как вторая характеризует низшие племена и служит признаком духовного убожества.

Кроме пропорции величины лба к другим чертам лица, он представляет еще другие второстепенные особенности, которые видоизменяются соответственно положению в иерархической лестнице, сообразно полу и возрасту.

Сильное развитие надбровных дуг указывает на низкую ступень племенной иерархии и в то же время является одним из отличительных признаков мужского пола[26].

Узкий и подавшийся назад лоб с огромными надбровными дугами обозначает самые низкие иерархические особенности и преимущественно встречается у низших типов папуасского племени.

У женщин (по крайней мере, у высших племен) надбровные дуги выражены слабо или даже совершенно отсутствуют. Женский лоб узок и имеет явственные выпуклости, – склад, свойственный также черепу ребенка.

Другой постоянный признак женского лба заключается в том, что он поднимается вертикально, затем сразу уклоняется по направлению к темени, образуя явно выраженный угол. Напротив, кривая линия лба мужской головы незаметно переходит в кривую, соединяющую лоб с затылком.

Лоб ребенка отличается по преимуществу сильным развитием выпуклостей.

Вот и все, что могут сообщить нам антропологи относительно лба. Художники скажут о нем еще меньше. Из них мы сошлемся только на знаменитого Леонарда, который различал три формы лба – плоскую, вогнутую и выпуклую, да на нашего Кардону, дополнившего это подразделение своими комментариями. Последний из них говорит, что первая форма лба, присущая розовым лицам, служила для толкователей Аристотеля и для Де Лапорты признаком прекрасного нрава, вторая же форма лба приносит не слишком много чести тому лицу, которое ею обладает, в особенности, если лоб не очень развит в высоту, по направлению к темени. Третья форма, если только лоб не носит на себе печати нахальства и хитрости, свидетельствует о гармонии способностей и часто о призвании к музыке[27].