Ослепителен. Другого слова не подберешь. Но тут я присмотрелась и увидела кое-что, спасавшее его от определения «слащавый херувимчик». Упрямый подбородок, к которому, однако, хотелось прикоснуться и смотреть, смотреть без конца на его владельца. Это нервировало, лишало самообладания. Случайно бросив взгляд на Джона, я заметила его приподнятые брови.

— Простите, — выдохнула я, — не смогла сдержаться.

— Как и большинство дам. Придется постараться.

— Обязательно.

Но тут вернулся Брантли, чтобы лично наблюдать за обеденным ритуалом, привычным, но куда более строгим, чем в доме деда. Мисс Крислок, вне всякого сомнения, была бы довольна столь безупречной церемонией. Именно ее стараниями в нашем доме кое-как соблюдались обеденные часы. Кроме того, она всегда настаивала, чтобы мы переодевались к столу, что обычно встречалось ворчанием и жалобами. Но мы уступали, видя, как это важно для нее.

Оба лакея, Джаспер и Тимоти, бесшумно передвигались, повинуясь безмолвным указаниям дворецкого. Они были так вышколены, что даже притворялись, будто не слушают, как Лоренс беспечно рассуждает о погоде, о состоянии травы на восточном газоне, и даже когда он перешел к более животрепещущим темам — проклятым вигам, ввергающим порядочных людей в бесконечные беды, за что, по правде говоря, их следовало бы выстроить у стенки и расстрелять.

И только когда Брантли взглядом велел лакеям удалиться в дальний конец комнаты и сам встал у закрытой двери, Лоренс обратился к Джону, как раз поднявшему вилку с кусочком индейки с каштанами:

— Я думал, ты собираешься остаться в Девбридже. Есть ли хоть какая-то надежда, что ты действительно будешь жить здесь и наконец начнешь учиться управлять поместьем?

Джон нахмурился, но не сказал ни слова, пока не прожевал кусочек. Наконец он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и объявил, отчетливо выговаривая каждое слово:

— Вы только что женились на молодой даме, дядюшка. Очень молодой и здоровой на вид. Очевидно, в ближайшем будущем на свет появится наследник. Поэтому я не вижу причин вмешиваться в управление хозяйством. Вы воспитаете своего сына так, как сочтете нужным. Парнишка, вне всякого сомнения, уже к двенадцати годам обучится всему, что ему следует знать. К чему мне мешать ему, занимать чужое место, обременять своим присутствием?

Лоренс отсалютовал мне бокалом и, молча покачав головой, заявил Джону голосом, холодным, как январский ветер, завывающий над йоркширскими болотами:

— Я говорил это раньше, повторю и теперь: именно ты мой наследник и им останешься. Но ты должен подготовиться, чтобы когда-нибудь взять в свои руки бразды правления. Больше мне нечего добавить.

— Но, дядя Лоренс, — вмешался Томас, махнув в мою сторону тонкой изящной рукой, — Джон прав. Энди очень молода. Зачем же тебе жениться, как не для того, чтобы обзавестись наследником?

— Мужчины живут не только ожиданием наследника, — выпалила я.

Последовало мертвое молчание.

Ну почему я не могу держать рот на замке?!

Амелия поперхнулась вином. Джон задохнулся, так и не проглотив кусочек печеной форели, и громко откашлялся. Томас стал колотить кулаком по спине супруги. У Лоренса сделался такой вид, словно он был бы рад вышвырнуть меня из окна. Но мой супруг и на этот раз сдержался, благодарение Небу. Присмотревшись хорошенько, я решила, что он, кажется, изо всех сил пытается скрыть улыбку. Какое счастье, он, кажется, не сердится! Но мне все-таки ужасно хотелось спросить: почему эти чертовы мужчины так уверены, что единственное предназначение жены — произвести на свет мальчика? Поразительно, что и Джон, и Томас считают, будто Лоренс женился исключительно с этой целью! Я — породистая кобылка, чья важнейшая функция — родить ребенка, и ничего более.

— Возможно, — продолжала я, зная, что мне следовало бы жевать свою индейку с каштанами и помалкивать, — ваш дядя питает ко мне нежные чувства и именно поэтому решил сделать мне предложение. В конце концов, Джордж меня любит, а он прекрасно разбирается в людях.

— Не понимаю, — фыркнула раскрасневшаяся Амелия. — Дядя Лоренс не собака. О чем это вы, Энди?

— Неудачная шутка, ничего больше, — пробормотала я. Разумеется, мне стоило знать, что эта тема непременно всплывет. Просто я не ожидала, что обсуждение нашего брака начнется так скоро. Я вздохнула и уткнулась в тарелку.

— У Энди изумительное чувство юмора, — заметил муж, но даже не улыбнулся. И добавил:

— Посмотрим. И это все, что он мог сказать? Он замолчал и вернулся к своей индейке. Странно. Я посмотрела на Джона. Тот, в свою очередь, уставился на меня, и в глубине его темных глаз поблескивало что-то такое, чего я не поняла. Нет, кажется, все ясно. Злоба и ожесточенность. Но тут все внезапно исчезло, и он снова принял равнодушный вид.

«Взгляни в лицо действительности, — велела я себе. — Да, Джон хотел познакомиться со мной, и, возможно, питал ко мне некоторый интерес. Но почему, во имя Господа? Я была в глубоком трауре и не старалась быть слишком вежливой. С тех пор прошло три месяца. Теперь я замужем, и мы далеки друг от друга, как небо и земля. И если он в чем-то разочарован, что меня удивляет, ему просто придется взять себя в руки».

Лоренсу, кажется, удалось усмирить свою семейку. Мне хотелось заверить их, что они зря волнуются, но я вовремя поняла: Лоренс пытался меня защитить. Не хватало еще, чтобы они узнали правду о том, что брак наш фиктивный, хоть и основан на взаимной симпатии и уважении.

Я снова устремила взгляд на Джона. Он, похоже, изучал свой бокал. Почему, ну почему ему так не терпелось познакомиться со мной? Ах, какая теперь разница?!

И все же я не сводила с него глаз. Настоящий великан, темный ангел в своем черном фраке. Кажется, с нашей последней встречи он еще увеличился в размерах. Я чувствовала исходившую от него опасность, холодную сдержанность тирана, привыкшего к повиновению окружающих. Слишком он молод для такого поразительного самообладания! Лицо все еще не потеряло загара, приобретенного во время службы в армии и унаследованного от испанских предков. Волосы, как у Амелии, — цвета воронова крыла. Глаза такие темные, что кажутся черными в мягком освещении. Брови густые, с легким изломом.

— Как вам удалось так быстро пожениться? — с ленивым безразличием бросил Джон.

Мне захотелось пощечиной выбить из него грубость, но Лоренс учтиво ответил:

— По специальному разрешению, разумеется. Епископ Костейн — мой друг. Он знал и твоего отца, Джон. Епископ с радостью провел церемонию.

Разумеется, я опять дала волю языку и, в упор глядя на Джона, ехидно осведомилась:

— Вы, кажется, считаете, что все это розыгрыш? Шутка, которую решил сыграть с вами дядя?

Джон выпрямился, вертя бокал длинными пальцами.

— Я слышал о мужчинах, не гнушавшихся привозить в дом любовниц и выдавать их за жен. Естественно, скоро обман открывается. Невозможно притворяться вечно.