— Деннис!

Дверь открылась, и на пороге выросла Джилли, завернувшаяся в большой купальный халат.

— Привет, Стефани, — холодно пробормотала она. — Ты что-то рановато.

— Ты не знаешь, где Деннис?

— Я была тут. А он что, вернулся домой?

— Машина здесь, значит, Деннис дома. Пожалуйста, оденься и сойди вниз, хорошо? С минуты на минуту приедет Билл. Нам надо поговорить, — Стефани повернулась и принялась спускаться с лестницы.

Притаившись за дверью, Деннис прижимал к груди ворох одежды и не мог поверить, что все обошлось. Но вообще-то это было слабым утешением, и когда Джилли наконец подала ему знак, что можно выходить, Деннис прошмыгнул в свою комнату, словно побитая собачонка. Глядя ему вслед, Джилли довольно оскалила белые зубы.

«Этот враг обезврежен», — решила она.

Стефани поджидала внизу Джилли и Билла. Она целый день пребывала в каком-то оцепенении. Несмотря на внешнее спокойствие, Стефани не была уверена, что поступает правильно. Она чувствовала, что необходимо что-то предпринять. Нужно показать Джилли, что ее ценят, признают ее права. Да и самой Стефани хотелось сбросить с себя тяжкое бремя вины и избавиться от дурных предчувствий, которые овладевали ею после появления Джилли. Она была готова заплатить любую цену, лишь бы вернуть спокойствие и душевную близость с Дэном, ведь Стефани ощущала, что теряет ее.

Вскоре они, как и в тот ужасный вечер, когда Джилли появилась в их доме, собрались за столом. И опять Билл заговорил первым.

— Джилли! Выполняя волю отца, Стефани решила материально обеспечить тебя. Причем проявила неслыханную щедрость. Уверен, что ты со мной согласишься, когда узнаешь. Вот у меня чек на пять миллионов долларов.

Билл ожидал, что Джилли удивится или обрадуется… в общем, хоть как-то проявит свои чувства. Но она лишь опустила глаза и пробормотала:

— Это слишком много.

— О нет, нет, — воскликнула Стефани. — Что ты колеблешься? Бери деньги! Это справедливо.

Стефани потянулась к Джилли и взяла ее за руку. В этот момент вошел Деннис. В душе Стефани вновь всколыхнулась досада. Билл был занят разговором с Джилли. Воспользовавшись этим, Стефани обратилась к сыну:

— Что случилось? Зачем ты меня так срочно вызвал?

— Ложная тревога… Извини… Я думал, у меня будут кое-какие новости о Джейке Сандерсе. Но ошибся. Извини.

— О'кэй, Джилли, — Билл вовсе не жаждал с ней беседовать, а желал отделаться как можно скорее. — Тебе надо подписать вот здесь…

Держа наготове ручку, он пододвинул к ней дарственную. Джилли взяла бумагу и внимательно прочитала ее. Потом подняла на Билла злющие глаза.

— Понятно! — прошипела она. — Ты мне не доверяешь.

— Это чистая формальность, Джилли.

— Но я из-за этой «формальности» уже не смогу предъявлять претензий к Стефани и посягать на ее состояние. Да, Деннис, по крайней мере, поступил честно, когда швырнул мне пачку долларов и предложил номер в отеле!

— Билл, — беспомощно пролепетала Стефани.

— Это обычная формальность, Джилли, — нетерпеливо перебил ее управляющий. — По закону полагается…

— Отстань от меня со своим законом! Ты меня оскорбляешь!

— Она права, Билл, — Стефани вдруг стало стыдно. — Бог с ней, с бумагой.

— Я все равно теперь не возьму чек, — всхлипывала Джилли. — Раз вы со мной так…

Стефани пришла в отчаяние:

— Но чего же ты хочешь, Джилли?

— Я хочу быть твоей сестрой. Мне не деньги твои нужны, а доверие и любовь. Я хочу быть тебе нужна… как член семьи…

Стефани была глубоко тронута.

— О, Джилли! — начала она.

— И я покажу тебе, что я думаю по поводу твоих пяти миллионов!

Маленькая рука Джилли потянулась к чеку, и не успели все и глазом моргнуть, как Джилли разорвала его на мелкие кусочки и подбросила в воздух, словно конфетти.

— Вот! — торжествующе крикнула она.

Стефани обняла ее. А двое мужчин переглянулись, и на их лицах сперва отразились ярость и отвращение, а затем глубокое, мрачное отчаяние.

Уже сгущались сумерки, когда к воротам кладбища подъехал черный лимузин. Сторож не удивился его появлению. Лимузин всегда приезжал в сумерках. Из машины вылез человек, как всегда, даже в разгар лета, одетый в черный макинтош. Сторож почтительно приблизился.

— Добрый вечер, сэр. Я тут хорошенько заботился о…

— Можешь быть свободен, — голос звучал прерывисто, приглушенно. Едва взглянув на сторожа, человек протянул ему стодолларовую бумажку. Сторож подобострастно рассыпался в благодарностях и удалился. Незнакомец пошел по хорошо знакомой дорожке в тихое, уединенное место. Там было спокойно и безлюдно, ухоженный холмик украшало несколько грустных цветов. Мужчина стоял у могилы, погрузившись в раздумья, молитвы, а может, просто предаваясь неизбывному отчаянию. Затем сел в лимузин и уехал. Но всю дорогу перед его мысленным взором маячил образ, день и ночь преследовавший его вот уже семь лет: надгробная плита и простая надпись, высеченная в камне:

ГРЕГ МАРСДЕН

Умер 12 июля 1978 года

Люблю и помню.

Даже по строгим меркам Эдема завтрак удался на славу. Мейти посмотрел на свежеподжаренные гренки, пышные рогалики, ароматный бекон, яйца и удовлетворенно кивнул. Он подумал, что надо будет похвалить экономку. Однако от его взора не укрылось, что у Харперов не такой уж довольный вид. Как хорошо воспитанный слуга, он тихо удалился, оставив хозяев в одиночестве.

Стефани все еще пыталась добиться от Денниса объяснения его странной вчерашней выходки.

— Я знаю, тебя угнетает то, что Джилли здесь живет, — сказала она, — но…

— Мама, не выгораживай эту… эту суку!

— Деннис! — воскликнул Дэн, однако его упрек остался незамеченным.

— Для меня удовольствие портить ей жизнь, — напористо продолжал Деннис. — Ты…

— Нет, лучше ты меня послушай, — сказала Стефани, бросив на Денниса уничижительный взгляд. — Будь любезен, по крайней мере, вести себя прилично. Это мой дом, и я не желаю превращать его в поле битвы.

— Но должен же кто-то тебя защищать! — Деннис презрительно посмотрел на Дэна.

— Я сама о себе позабочусь, Деннис. Твое вмешательство мне не нужно и неприятно. Я не могу и не буду причинять Джилли боль, ведь она столько пережила!

— Да, и прекрасно умеет на этом играть! Иначе с какой стати она порвала чек на пять миллионов долларов? Голову даю на отсечение, мама, ей на тебя наплевать!

— Деннис, может, ты дашь мне объяснить, что я думаю по этому поводу? Или ты хочешь слушать только себя?