Нет, это всё недосыпание и переживание.

Я всхлипнула, понимая, что слез уже не остановить, и охнула, когда подвернула ногу на скользкой плитке, но хорошо, что я успела задержаться за ограду мостовой, которую переходила.

Подняла промокший дождём подол и едва не взвыла.

— Вот же гадство! — выругалась я.

Каблук на туфле окончательно сломался. Я сорвала с кисти перчатку и попробовала его оторвать совсем, но не выходило. Теперь мне по-настоящему хотелось разрыдаться, так обидно и досадно мне никогда не было. И почему мне не везет?! За что?! Что я такого плохого совершила?!

Тише, Эмиана, это всего лишь сломанный каблук.

Сжав перчатку, я облокотилась на каменную ограду мостовой и еще раз попыталась оторвать каблук. Дождь намочил волосы, и теперь они липли к лицу. Жуткий день. Справившись с каблуком, я поёжилась от пробравшего тело холода.

Мимо проехала карета и остановилась. Дверца открылась. Признаться, мне было не до чего, я даже не удивилась, что из неё показался Дэйрок рен Энвард, как запоздавший последняя неприятность и без того скверного дня.

— А вы, я смотрю, хватаетесь за любую возможность подработать в свободное время, — донесся сквозь шелест ливня его голос.

Я не поняла смысла его слов, хотелось сказать, чтобы господин оставил меня в покое и ехал дальше по своим делам, но только плотно сжала губы. Оторвавшись от ограды, я зашагала дальше, чуть прихрамывая на левую ногу.

— Постойте, — голос Дэйрока, раздавшийся уже вблизи, заставил меня вздрогнуть и задержаться, когда я почти обошла его. — Вы… совсем промокли.

Я остановилась, понимая, что не хочу никуда идти. Никуда. Повернулась. Господин не боялся намокнуть, его серьёзное лицо под падающими каплями дождя выглядело сосредоточенным, а в серых глазах было беспокойство. Надо же, и о чём он мог переживать? Впрочем, мне было всё равно.

— Идемте за мной, я подвезу вас. Вам куда нужно, к таверне?

Я промолчала, едва кивнула, ощущая только холод и дрожь, которая меня начинала пробирать до кости.

Дэйрок

Голубое платье среди серости дождя мелькнуло, словно клочок просветлевшего от туч неба. Я тут же крикнул кучеру остановиться, узнав земляничку. Взявшись за трость, открыл дверцу и выглянул.

Да, это была она, стояла, держась за ограду моста.

— А вы, я смотрю, хватаетесь за любую возможность подработать в свободное время, — не смог я удержаться от колкости, но земляничка только повернула голову в мою сторону и ни слова не произнесла, и даже будто не узнала меня.

Это насторожило, поставив трость на мостовую, я вышел из кареты, не веря, что снова с ней столкнулся. Эмиана оторвалась от ограды и зашагала, прихрамывая, но даже не остановилась, когда поравнялась со мной.

— Постойте, — остановил её, видя, что с рен Фаборт что-то не так. У неё что-то случилось? — Вы совсем промокли, — и готов был оторвать себе язык, что проявляю участливость к этой взбалмошной особе. И почему она вообще не в таверне, не на рабочем месте? Но больше всего меня сбил с толку её отстраненный холодный взгляд и вид, будто она сейчас разрыдается. Внутри меня что-то толкнулось. — Идемте за мной, я довезу вас. Вам куда нужно, к таверне? — против собственного разума предложил я.

Земляничка нахмурилась и едва заметно кивнула. Я взял её под локоть, такая тонкая крошечная рука, она вся дрожит. Не хотел замечать этого, но, похоже, с ней что-то действительно стряслось.

Посадил её в карету.

— К таверне «Золотая утка», — сказал я и следом погрузился в салон экипажа, закрыв дверцу.

Экипаж тронулся. Дождь гулко стучал по крыше и не переставал, заглушая тягостное молчание. Я бросал взгляды на рен Фаборт, пытаясь понять, что с ней, но она была неподвижна и смотрела в окно. Красивое платье и прическа намокли под дождём, но госпожа явно прихорошилась. По белой коже шеи и груди скатывались прозрачные дождевые капли. Я сухо сглотнул.

Может быть, у неё есть ухажер, или несколько. Где она была?

Я сжал зубы, и отвернулся, стараясь не думать о том. С кем бы она ни встречалась среди белого дня, кто-то поступил с ней не совсем обходительно. Навязчивые мысли так и лезли в голову. Но в какой-то момент Эмиана пошевелилась.

— Куда мы едем? — растерянно спросила она.

Хотелось ответить, что ко мне домой, и лучше её показать лекарю, потому что мне совсем не нравилось то, в каком состоянии была эта сумасбродная бунтарка. Но вовремя остановил себя. С чего бы мне её привозить к себе домой? Как я полагаю, позаботиться о ней есть кому, у неё есть клиенты, которых она соблазнила на своей же работе, сколько туда ходят богатых лордов.

— К таверне, куда же ещё, — прошипел я, снова стиснув зубы, злясь на себя.

Эмиана отвернулась, никак не ответив на мой тон.

Оставшаяся дорога прошла молча.

Кучер остановил лошадей, и Эмиана, не дожидаясь моей помощи, принялась открывать дверь, но я и не собирался ей помогать. Открыть дверь у неё не получалось, пальцы дрожали, и в них не было силы.

— Дайте я, — не знаю, как так вышло, но передо мной оказалось бледное влажное лицо землянички.

Её голубые глаза блестели влагой в полумраке, губы чуть раскрыты, мой взгляд задержался на них. Эти губы явно предназначены для поцелуев — мягкие, чуть пухлые и сочно-алые, как спелые ягоды. В какой-то момент моё дыхание стало тяжёлым. Интересно на вкус они такие же сладкие, как выглядят? Я сглотнул, будто не пил несколько дней, и в самом деле предвкушал их вкус. Я поднял взгляд и ждал, ища в её взгляде ответ на собственное ожидание.

И я начал наклоняться… Медленно, сокращая расстояние, не зная, что делаю. Хотя знал — я хотел поцеловать земляничку. Очень соблазнительную сейчас, будоражащую, пусть и сумасбродную, чужую, но я захотел этого прямо сейчас, захотел согреть её холодные губы своими горячими. Какой может быть её поцелуй? На что может быть похожим? Какой у него вкус? Чем я могу быть хуже её клиентов, которым она дарит себя…

Эмиана смотрела, застыв. Я обхватил её лицо, холодная капля сорвалась с завитка волос и упала мне на кисть, разгоняя по телу разряды тока. Странное ощущение, странное желание — поцеловать её. Но мне это до противоречия необходимо.

Я склонился ещё ниже и раскрыл губы, чтобы прижаться к её губам, ощущая горячий толчок её дыхания. Волна жара прошлась по всему телу, будоража ещё сильнее, заставляя меня едва ли не застонать от удовольствия и наброситься на неё с жадностью. Ладонь скользнула по мокрым волосам на её затылок, притягивая ещё ближе, её ладони легли на мои плечи, сжали ткань жакета то ли для того чтобы притянуть, то ли, напротив — оттолкнуть.

Я коснулся её холодных влажных губ, чувствуя вкус дождя. Эмиана задышала часто и, будто очнувшись от какого-то морока, отпрянула, пихнув меня с такой силой, какой я не ожидал, а следом увесистая пощёчина опалила мне щёку. Я даже не повернул головы, сухо сглотнул. Впервые в жизни меня ударила девушка.