Алёнка, – говорит он и, должно быть, с нежностью, как он её понимает, кладёт руку мне на ногу.

– Радимка, – приторно-сладко отвечаю я и испепеляю его взглядом. – Ручки убери свои!

Чтоб ты сгорел! Откуда ты, вообще, взялся такой на мою голову! Пришёл, потрахал, победил!

– Ну ты чего злишься-то! – всё ещё весело и расслабленно, купаясь в самодовольных воспоминаниях воркует он. Глухарь на току. – Ты такая… ну просто огонь!

Тьфу.

Он пытается разговаривать и как бы невзначай прикасаться, но я еду молча. Выхожу и не говоря ни слова и иду к своему подъезду.

– Любавина, – кричит он мне вслед, – завтра не опаздывай, пораньше приди.

Я оборачиваюсь, и он игриво мне подмигивает. Глаза б мои на него не смотрели. Я поднимаюсь домой и звоню в дверь. У меня даже ключи искать в сумке нет сил. Раздаются шаги. Хорошо, что Лизка дома. Дверь открывается и на пороге появляется Клим. На нём мой фартук с оборками и весь он, с головы до ног, обсыпан мукой.

11. Где Клим, там сюрприз

– Ой, – говорю я, – а туда ли я попала?

– Туда-туда, – весело подмигивая, уверяет Клим.

– А если туда, то хотелось бы сначала понять, куда именно. Мужчины в передниках – это как-то не совсем то, что я ожидала увидеть. У нас же стриптиз не намечается?

– Во-первых, мужчина здесь один, а во-вторых, только мужчина может приготовить настоящую неаполитанскую пиццу.

– Пиццу? – удивляюсь я.

– И не просто пиццу, а мишленовскую, можно даже сказать пиццу гурмэ в самом высоком значении слова «кухня».

– Понятно. Судя по тому, что вы с ног до головы в муке, работа в полном разгаре.

– Давай уже на «ты» перейдём, что ли?

– Давайте по результатам пиццы.

– Что же, это вызов, и на него я должен ответить достойно. Проходи.

Клим поворачивается и уверенно, как у себя дома, идёт на кухню. Я двигаюсь за ним. Там, опершись спиной о стену, сидит Лиза. Она в коротких джинсовых шортах, открывающих прекрасный обзор ягодиц и в короткой футболке в обтяжку. Без лифчика, разумеется. Нудистка, как есть.

– Привет, систа! – небрежно бросает она и, положив ноги на табуретку, тянет из тонкой бутылочки пиво.

– Ого, – говорю я, – какая у вас здесь атмосфера, просто маленькая Италия. И чем вы занимаетесь?

– Вот, Клим меня учит пиццу делать, – отвечает она, отставляя бутылку. – А я, соответственно, учусь.

– А ты, напомни мне, пожалуйста, на следующей неделе экзамены в кулинарном техникуме сдаёшь или в общеобразовательной школе? Или у вас ожидается тема сочинения «как я пекла пиццу и пила пиво»?

– О! Начинается! – говорит сестра с презрительной гримасой. – Пришла мегера. Опять со своим Борзовым поцапалась, да?

– Это я виноват, – вступает Клим. – Я вам одежду пришёл вернуть со словами благодарности и вот пивка принёс мексиканского. А пока тебя ждал, решил пиццу замутить. Выпьешь с нами?

С нами… Мне бы в душ и в постельку, а теперь вот гостя надо развлекать. Ну давай, выпью. Надо же стресс снимать как-то.

– Выпью, – говорю я твёрдо.

– Ну и отлично! – расцветает Клим.

– А за что благодарность, кстати, забыла спросить? – спрашивает Лиза. – За душ и душевное отношение?

– Ну типа, – улыбается он.

– Иди учи давай, – продолжаю я строжиться. – Я за тебя досмотрю пиццу, будем потом вдвоём готовить. Половину секрета ты знаешь, а вторую – я.

– Не, не хочу учить! – ноет Лизка. – Хочу пить пиво и любить. Я рождена для любви.

– Не для любви, а для Любови, – говорю я рассудительно, – причём, Степановны. Она тебе самолично впишет по литературе сама знаешь что. Так что иди Достоевского полюби, пока восемнадцать не исполнилось.

Мы ещё какое-то время препираемся, но выгнать её мне не удаётся. Упрямая засранка. Конечно, здесь взрослый мужик, так она перед ним хвостом крутит. То вытянет ножищи свои длиннющие, то под жопу подожмёт.

Вот так учишься-учишься, а потом какой-нибудь Борзов в кабинку затащит и оттрахает по самое не хочу. И зачем вся эта учёба? Трахаться и без диплома можно и даже без аттестата…

В общем-то хорошо даже, что Лизка здесь торчит. Клим, может, откровенно флиртовать не будет, ведь не просто так он явился. Хотя, кто его знает, Клима этого. А может, правда, мне с ним замутить, чтобы избавиться от этого Борзова? Так-то он вроде неплохой парняга… Климка парень неплохой…

– Знаете, как человек, пекущий пиццу называется? – спрашивает неплохой парень Клим.

– Пиццерист? – предполагает сестра.

– Нет.

– Пиццатель? Пиццеист? Пиццун? Пиццаман? Пиццепёк? Как? Скажи, мы сдаёмся.

– Не знаете?

– Нет же!

– Пиццайоло.

– Чего? Врёшь! Пользуешься тем, что мы проверить не можем.

– Гугл в помощь, – пожимает плечами Клим.

– Значит ты пиццайоло? А если женщина, то пиццайолка?

– Вот этого не знаю. Ну что, можно ставить в духовку. Круто, да? Посмотрите только какая красота. Прошутто самое лучшее купил и моцареллу тоже.

– Клим, а ты женатый? – вдруг спрашивает Лиза и он чуть не выпускает из рук противень с выложенной на нём пиццей.

– Мы же про пиццу вроде разговаривали, – говорит он, – с чего вдруг такие вопросы?

– Да я смотрю, ты какой-то напряжённый, вроде ждёшь, спросят-не спросят. Ну, дай думаю спрошу, чего человека мучить.

– И да, и нет, – помолчав, говорит он.

– О, да ты философ! Я наверное, пойду на философа учиться. А что, хорошо быть философом. Сказанёшь какую-нибудь хрень и все прям такие сразу, да, это очень мудро, да-да… И для ЧСВ хорошо.

– Для чего? – переспрашивает он.

– Для чувства собственной важности. Ты прям, как дед древний, слов новых не знаешь.

– Лиза, – одёргиваю я, – разве так можно разговаривать со старшими.

– С какими старшими! – возмущается Клим. – Вы из меня старика-то не делайте, а то и дед, и старший. Давайте подемократичнее, девочки.

– Ну так что там с женой-то, молодой ты наш человек? – спрашивает Лиза.

– Я как раз развожусь. Тяжёлый период, требующий сочувствия и дружеской поддержки, в крайнем случае, пива.

– Значит скоро появится много