– Во-первых, ты для меня преступница, а не девушка, – цедит мужчина сквозь зубы, продолжая щурить глаза.

– Да, прекратите мне тыкать, мы с вами даже не знакомы? И с чего это я преступница? – возмущаюсь и упираю руки в бока.

– Потому что скрываешь у себя мою дочь, незаконно. Я думаю этого будет для суда достаточно, чтобы упечь тебя за решетку, – незнакомец, говорит это все так холодно и безэмоционально, как будто перед ним не живой человек стоит у которого есть чувство и эмоции, а бездушное бревно, которому все равно куда его положат.

– Зачем вы так говорите? Вы же совсем ничего не знаете? – мой голос дрожит и я чувствую, что от обидных слов у меня вот-вот начнется истерика.

Но мужчина лишь только хмыкает надменно, и грубо отодвигает меня в сторону, толкает дверь. Звук детского плача усиливается.

– Господи! – выдыхает незнакомец глядя на кроватку в которой копошиться Лерочка , а я снова как ошалелая кидаюсь ему наперерез.

– Да снимите вы свое пальто! – кричу на него и дергаю за рукав. – Это не гигиенично находиться в комнате с маленьким ребенком в верхней одежде.

Мужчина зыркает на меня так свирепо, что я отступаю. И прикусываю язык, да ему плевать на то что я говорю, он как будто не слышит, прет как танк.

– Девочка моя, – я даже не верю в то, что голос этого мужчины может настолько наполниться любовью и нежностью за одну секунду.

Я начинаю дрожать от нахлынувших чувств. Прижимаюсь к косяку и обнимаю себя за плечи, продолжая неотрывно наблюдать за тем как незнакомец скользить крупными ладонями под одеялко и поднимает малышку с таким трепетом, как будто в его руках не ребенок, а хрупкая вселенная.

У меня сжимается внутри сердце так сильно, что становится больно в груди.

– Скорую вы вызывали? – бесценный момент воссоединения отца и дочери нарушает вошедший доктор и медсестра.

– Да, – прокашлявшись отвечаю я.

– Мы уезжаем, – слышу за спиной голос незнакомца и он опять прет на меня, как танк.

– Послушайте, я вас прошу. Вы не можете увезти Лерочку. Ее надо показать врачу. У малышки высокая температура... – но мужчина и слушать не хочет.

Он бросает на меня косой взгляд:

– С тобой разбираться буду позже, – грубо оборвал, – а в больницу мы заедем по дороге сами.

Доктор покосился на меня, потом на незнакомца и пожав плечами кивнул медсестре.

– Так и запишем. Родители не в адеквате.

Но дальше происходит, что–то странное непонятное.

Лерочка снова начинает кричать, да так громко, что у меня сердце заходиться от переживания за нее. Незнакомец замирает на полушаге у входной двери.

– Почему она плачет? – взволнованно спрашивает мужчина.

– Господи– Боже мой! Я же не просто так вызвала скорую, – укоризненно качаю головой и сокращаю между нами расстояние в считанные секунды, протягиваю к нему руки, – дайте ребенка. Пусть ее осмотрит доктор.

Незнакомец смотрит на меня пристально, изучающе.

– Не будьте глупцом. Здоровье Лерочки превыше вашего цинизма и надменности, – подхватываю малышку под спинку., мужчина колеблется и в этот момент крошка хрюкает носиком и закашливается, да так сильно, что вижу в глазах новоявленного папаши неподдельный ужас.

– Дайте сюда, – забираю ее из рук незнакомца и прижимая к себе ставлю столбиком.

– Дайте ребенка, – командует доктор и я подхожу к нему, – как давно ребенок болеет?

Дальше все происходит очень быстро, оперативно.

Я рассказываю подробно о том: когда заболела Лерочка, когда у нее поднялась температура, когда начался кашель и много всего того,  что знаю и рассказать могу тоже только я.

Несколько раз бросаю украдкой взгляд на незнакомца, потому как его тяжелый взгляд почти осязаем. Я чувствую как он смотрит на меня. Его взгляд как рентгеновские лучи сканируют меня, не дают расслабиться. Заставляют все время держатся в напряжении.

– Не знаю что у вас тут происходит, – доктор обеспокоенно смотрит то на меня, то на незнакомца, – но ребенка нужно срочно госпитализировать. Я подозреваю пневмонию, а для такой крохи исход, – он сделала выразительную паузу, от которой у меня заломили ноги, – в большинстве случаев заканчивается летальным исходом.

– Да, что вы такое несете? – в голосе незнакомца послышались угрожающие нотки.

– Правду, – в той же тональности отвечает ему доктор, – и если вы сейчас откажетесь от госпитализации и ребенок умрет, то вы за это будете нести уголовную ответственность, – закончил он свою пылкую речь.

– Мы едем доктор, – я вскакиваю с места, и иду в спальню, но проходя мимо незнакомца притормаживаю, – уж не знаю какой из вас выйдет отец, если вы готова ради своейго…

– Цинизма? – обрывает он меня, как будто насмехается.

– Не важно, но я надеюсь в вашей голове присутствует здравый смысл и вы понимаете, что сопротивляться обстоятельствам бесполезно.

– Свидетельство ребенка и свой паспорт взять  не забудьте, – окликает меня доктор.

Я чувствую как мои колени не спертимо начали трястись и все тело охватила слабость. Я захожу в спальню и плюхаюсь на кровать, потому как ноги подгибаются.

Я понимаю. Это конец.  Я так храбрилась перед незнакомцем и врачом, хотя на самом деле испытывала дикий страх от того, что отец Лерочки, просто даст мне пинка под пятую точку. Заберет девочку и все... больше я ее никогда не увижу. А еще же этот мерзавец и в полицию заявление напишет от него можно ожидать всего чего угодно.

Я непроизвольно всхлипнула и спрятала лицо в ладонях беззвучно заплакала.

– Эй, ты! – голос незнакомца грубый, хлещет как кнут.

Я вскидываю заплаканной лицо. Сейчас мне все равно, как я выгляжу. Мои силы на исходе. В этом бою я проиграла.

– Чего расселась? Вещи для дочки собрала? Скорая вообще-то не такси, надо понимать это. Или ты передумала ехать в больницу?

– Что? – я не верю своим ушам.

Этот человек мне сейчас предложил ехать с Лерочкой в больницу? Или у меня слуховая галлюцинация?

– Что слышала. Шмотки собирай свои и дочкины. И паспорт свой не забудь. А то не пустят, – его голос по прежнему груб, но в нем что-то изменилось. Что именно я не могу уловить.

– Но у меня же нет свидетельства о рождении Лерочки, – еле перебираю губами, громко шмыгаю носом, встаю с кровати и начинаю собирать сумку.

– Свидетельство это не твоя забота. Я его завтра подвезу.И мою дочь зовут Вероника. Титова Вероника Богдановна, если быть точнее.  А ты с сегодняшнего дня будешь работать у меня няней, но не обольщайся. Я даю тебе испытательный срок, две недели, – ухмыляется он и разворачиваясь уходит.

У меня лицо застыло от шока. И видимо мое нелепое выражение лица развеселило Богдана.