— Я не заразный! — огрызнулся Тюлька.

— Он на самом деле замерзнет, — возразил Аксён. — Воспаление легких подхватит запросто…

— Да ничего он не подхватит, — отмахнулся Чугун. — Я же говорю — водкой его разотрем. И внутрь накапаем, он еще спасибо потом скажет.

Чугун подмигнул Тюльке.

— Не скажу! Не хочу я водки вашей!

— Все, забодали меня! — разозлился Чугун. — Не братья, а козлы какие-то. Раздевайся!

— Раньше и одетым нормально было… Раньше и так подавали…

Бурчал Тюлька, стаскивая пальто.

Аксён поглядел на небо. Солнце. Такое, легкое, весеннее. Может, Тюлька и не замерзнет. Всяко недолго ему мучиться, поезд стоит мало.

Тюлька бережно свернул пальто в узел, остался в футболке. На Новый год в городе проводилась акция, «Дети с книгой», ну или еще что-то, «Читаем до одурения», короче, Аксён, точно не помнил. А на акцию попал случайно, мать послала тогда за пособием, сама не могла, а собес рядом с клубом. Смотрит — из клуба сопляки счастливые валят, у кого книжка, у кого футболка, у кого кепка. Ну, он решил, что гуманитарную помощь раздают, заглянул, а там еще лучше. Встреча с писателями. В фойе столы, за столами писатели, а рядом с писателями коробки. И они из этих коробок раздают. Аксён тут же пристроился в очередь, и ему раздали кепку и футболку, кепка потерялась, а футболка пригодилась, в ней Тюлька ходил. Белая, с синей надписью: «Я люблю читать».

— Футболку тоже снять придется, — указал пальцем Чугун. — Какой дурак тебе что даст, если ты любишь читать? Если ты любишь читать, значит, ты живешь еще не так хреново, значит, ты просто кидалово тут разводишь. Ты должен любить пожрать, понял?

— Ну да…

— Люди стали черствыми, — Чугун скинул с плеч рюкзак, — не хотят помогать ближнему, особенно тому, кто любит читать. Читать вообще вредно — от этого глаза портятся, потом шестеру от туза пикового не отличишь… Так что футболку снимешь, потом, перед станцией. Как там в школе говорили — стоит ли всеобщее счастье слезы одного ребенка… Или всеобщее несчастье…

— Мне что опять глаза луком натирать? — угрюмо осведомился Тюлька.

— Не, луком сейчас никого не прошибешь, это я еще мог луком… А сейчас надо работать серьезно, с микроскопом…

Чугун вытряхнул из рюкзака вожжи. То, что это именно вожжи, Аксён понял по запаху. Вожжи благоухали конюшней, видимо, Чугун там их и спер.

— Что это? — с подозрением спросил Тюлька.

— Вожжи, — Чугун потряс вожжами, — полезная вещь…

— Зачем это?

— Лупить сейчас тебя будем, — объявил Аксён. — Чтобы шрамы остались. Шрамы народ любит.

— Не хочу шрамы…

— Заткнись, Аксён, — шикнул Чугун, — какие шрамы, не верь ему. Это для носилок…

— Зачем носилки? — Тюлька сделал шаг назад.

— Я же говорю, Тюлька, — теперь подмигнул уже Аксён. — Отлупим тебя — и на носилки, в травмпункт…

— Никто никого лупить не будет! — рявкнул Чугун. — Все будет тихо! Рассказываю и никому меня, блин, не перебивать!

Чугун потряс вожжами.

— Сейчас сделаем носилки, пойдем на вокзал, Тюлька ляжет на носилки, и будет смотреть. Вот так.

Чугун продемонстрировал, как следует смотреть. Аксёну не очень понравилось, выражение лица у Чугуна сложилось наглое и одновременно заискивающее, он такому и копейки не дал бы.

— Ну, ты сам умеешь смотреть, — Чугун сменил заискивающее лицо на просто наглое. — Будешь валяться на носилках и молчать, ничего говорить не надо. Ясно?

Тюлька кивнул.

— Ладно, Тюлькан, ты пока в образ входи, а мы с Акселем поработаем. Ты представляешь, как делать носилки?

В носилках Аксён разбирался поверхностно, впрочем, этого оказалось достаточно. Чугун вырубил две жердины, Аксён переплел их вожжами. Получилось одноразово, но в вечность Чугун и не метил.

— Сойдет, — сказал он. — В конце-концов, таскать мы его не собираемся. А на проезжающих лохов подействует. Ну что, ильи муромцы, поторопимся, а то время поджимает, давай, Тюлька, поторапливайся.

Они ускорились.

Остаток пути проделали весело. Сначала Чугун дразнил Тюльку карликом и обещал, что он никогда не вырастет, а так навсегда и останется дохлягой, это на Тюльку не очень уже действовало, поскольку он приобрел иммунитет к подобным заурядным дразнилкам.

Тогда Чугун проявил оригинальность и принялся дразнить младшего по другому, он называл его Тюлькас Писькаас и рассказывал, как Тюлькас Писькаас познакомился с Койкой Пополяйнен, и они решили пожениться. От таких изощрений Тюлька привелся в бешенство и стал обзываться самыми страшными словами, какие знал, в том числе и совсем уж неприличными.

Аксён слушал вполовину. Он давно уже заметил, что научился слушать одной стороной головы, обычно левой, другой думал о чем-то отвлеченном, ну, вот сейчас, к примеру, он думал о рельсах. Все рельсы ведь свинчены друг с другом, а где-то даже и сварены, а тянуться они из самого запада Европы, до Владивостока, до Китая, а то и до Индии. И на самом деле это совсем не отдельные рельсы, а одна гигантская рельса, дотронувшись до нее в любом месте, можно дотронуться до рельсы в Бомбее.

— Тюлькас Писькаас кюшаал шпрооты в Тааллинне. И тут приходит к нему Койка Пополяйнен и говорит, Тюлькас, поедем рыпаачить…

Тюлька срывал сухие, и от этого еще более злые колючки и швырял в Чугуна. Только мимо. Аксёну казалось, что про Тюльку Писькааса и его подружку Койку он читал где-то, наверное, в «Линейном Обходчике», на полосе «Шутка Юмора», впрочем, может и нет.

Братья ругались, если бы Тюлька бы постарше, они бы наверняка разодрались.

Успокоился Чугун только перед самой железной дорогой, под насыпью. Когда-то здесь лежала лестница, почти шестьсот ступеней, теперь она сгнила, и люди поднимались рядом, протоптали канаву. По канаве идти было неудобно, вокруг канавы рос чертополох, зима выдалась холодная, колючки закалились, пришлось по канаве.

— Эту насыпь китайцы делали, — сказал Аксён. — Еще в начале прошлого века. Или в конце позапрошлого… Они тогда везде строили. Тут было их поселение, прямо под насыпью, а потом началась сибирская язва, и поселение оцепили. Но китайцы все равно умудрялись пробираться. Тогда полиция ночью заминировала насыпь и взорвала, и вся насыпь осела на китайцев. Так они тут и остались, шестьсот человек.

— Вот это да! — Тюлька с удивлением поглядел себе под ноги. — Откуда ты это все знаешь?

Аксён точно не знал, откуда эта история всплыла, то ли он сам ее когда-то придумал, то ли прочитал в каком-то журнале, а может, это ему даже приснилось.

— В школе рассказывали, — ответил он.

— Ты ходил в школу? — ехидно осведомился Чугун. — Смотри-ка, да ты у нас профессор! Альберт Эйзенштейн!