- Доброе утро! Как насчет завтрака?

Глория присела за стол и посмотрела на меня так, словно все это время я старательно скрывал какую-то тайну, и теперь она случайно открылась.

- Никогда бы не подумала, что спортивные журналисты настолько роскошно живут, - призналась она и посмотрела на меня так, что я немедленно почувствовал себя разоблаченным шпионом перед толпой врагов. – Кто ты на самом деле?

- Я хороший спортивный журналист, - подчеркнул я и не соврал. Да, Виктор Шмидт был неплох – и кстати, сегодня ему надо быть на очередном турнире. – Приятного аппетита!

Глория кивнула, взялась за вилку и улыбнулась:

- Очень вкусно! Ты здорово готовишь, Виктор.

Ну еще бы не здорово! Я всегда считал: если ты кого-то критикуешь, то должен уметь сделать его работу намного лучше. Вообще, в работе критика нет ничего сложного. Сиди с презрительным выражением лица и плюй ядовитой слюной на макушки тех, кто набрался смелости и пришел на твой суд. Но статьи Виктора Фаренти имели такой вес потому, что он знал, о чем пишет – и знал, как превзойти критикуемого.

- Мать научила, - ответил я, садясь напротив. – Я умею все… конечно, я готовлю не так, как ты, но стараюсь делать это хорошо.

- Очень вкусно, - повторила Глория, и я довольно отметил, что она ела с аппетитом. Мне нравилось смотреть, как она ест – быстро и в то же время очень аккуратно, успевая получать удовольствие от каждого кусочка. Расправляясь с сардельками, я то и дело бросал взгляд в сторону Глории: моя жена на моей кухне.

У меня началась новая жизнь – резко, одним ударом. А с другой стороны, почему бы и нет? Мне двадцать семь, пора остепениться. К тому же, Айзен прав – брак с эльфийской принцессой может поднять очень высоко.

Конечно, если эта принцесса носит фамилию гнома, то давным-давно потеряла все права своего сословия. Но кровь-то не изменишь.

- Задумался? – спросила Глория, нарезая на кусочки сардельку.

- Да, сейчас отвезу тебя в «Кошек» и поеду к Бруно, - ответил я. – Потом вернусь, вымою все, что скопится к тому времени, и отправлюсь на соревнования. А потом встречу тебя, и мы поедем в твою прежнюю квартиру за вещами.

Глория посмотрела по сторонам, словно по-прежнему никак не могла поверить в то, что у спортивного журналиста апартаменты богача.

- Даже странно, - призналась она. – Мы знакомы несколько дней – и вот уже поженились. Я очень тебе благодарна, Виктор.

Я смущенно улыбнулся, опустил глаза к тарелке. Даже не знаю, что бы она сказала, если бы узнала, что все дело в рецепте пирога. Нет-нет, я не собирался выкидывать ее из жизни, когда его получу. Я собирался быть хорошим мужем – потому что я хороший человек, вот и все. Возможно, однажды я даже расскажу Глории о том, как именно зарабатываю на жизнь. Возможно.

Позавтракав, мы выдвинулись в сторону «Трех кошек». Но, когда мы подъезжали к Малой Морской, я вдруг почувствовал в воздухе запах гари. Глория схватила меня за руку – впереди над домами поднимался столб дыма.

- О боги… - растерянно прошептала Глория и вдруг сделалась не гордой эльфийской принцессой, которая выкидывала чиновников из своего дома, а ребенком, потерянным и маленьким. – Это же…

«Три кошки» сгорели. На дороге в сторону погребка образовалась пробка: всем сразу же понадобилось полюбоваться на пожар, и мы добирались до погребка пешком, пробиваясь через толпу. Глория держала меня за руку, и ее лицо было таким белым, что я боялся, как бы у нее не случился удар или что-то вроде того. Она не плакала, и от этого мне все сильнее становилось не по себе.

Ступеньки, которые вели в погребок, почернели от дыма и огня. Обгорелая дверь сиротливо болталась на одной петле, пожарные в красных комбинезонах собирали багры и ведра – их работа была закончена. Жители дома, свисая из окон, на все лады благодарили всех богов за то, что пожар не перекинулся на квартиры выше. Марта стояла возле ступеней, испуганно прижимая к себе сумочку, и по ее щекам катились слезы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌- Мои домовые! – закричала Глория и бросилась к погребку. Один из пожарных перехватил ее, и она наконец-то смогла заплакать: - Там трое домовых!

- Все здесь, барышня, не кричите, - пожарный кивнул в сторону, и я увидел троих обгорелых домовых, которые тоскливо поскуливали, прижимаясь друг к другу. Освободившись от пожарного, Глория кинулась к ним – сгребла в охапку, прижала к себе, целуя свалявшуюся шерсть и повторяя что-то бессмысленно-ласковое, то, что должно было их успокоить. Я подошел к ним, обнял Глорию за плечи – тут и дураку было ясно, что это поджог, из-за которого выглядывают толстые щеки Айзена, который вот так давал понять, что лучше прекрасной эльфийской принцессе ответить согласием на его предложение, а то пожар может стать лишь началом.

- Мы справимся, - сказал я, надеясь, что мой голос звучит достаточно уверенно. – Мы справимся, Глория, слышишь? Обещаю.

4.2

Глория

Я плохо запомнила, что было потом.

Все плавало в каком-то душном липком тумане. Полицейские рассказали, что «Кошек» подожгли направленным магическим ударом – чтобы погребок выгорел, но соседские помещения оказались нетронуты пламенем. Страховой агент похвалил меня за предусмотрительность и сообщил, что выплаты придут через месяц. Марта плакала, домовые поскуливали, хватаясь лапками за подол моего платья – а меня словно приморозило. Я не могла ни плакать, ни кричать – просто смотрела на обгорелый вход в погребок и понимала, что следующим номером программы может последовать мое обвинение в предумышленном убийстве.

Айзен, должно быть, ждал, что я приду. Приползу.

- Поехали домой, - сказал Виктор, обнимая меня за плечи. Я была не одна, и от этого становилось легче. Не знаю, как бы я вела себя, если бы сейчас у меня не осталось ничего, кроме горя от потери своего дела.

- Поехали, - кивнула я. Ноги почему-то сделались ватными, и город заскользил куда-то в сторону, но я смогла устоять. – Ты не против, если мои домовые поживут у тебя?

- Конечно, пусть живут, - с искренним теплом откликнулся Виктор и повел меня мимо зевак, мимо полицейских, которые заканчивали отчет, мимо моей сгоревшей жизни. Когда мы погрузились в экипаж и двинулись в сторону центра, Виктор сказал: - Приедем, и ты приляжешь. Тебе надо отдохнуть. А я съезжу к Бруно. Если Айзен думает, что тебя некому защитить, то он сам не знает, как сильно ошибается.

Я кивнула, пытаясь опомниться и прийти в себя. Маленькое заклинание под названием Рука тишины пригодилось: мне стало немного легче. Да, мой погребок сгорел, мое дело было уничтожено, но я смогу начать все сначала. Главное, что никто не погиб, Марта не ранена и домовые целы. А Виктор поговорит с принцем, и Айзен оставит меня в покое. И с моими родными все будет хорошо.