Аня в этот вечер тоже была там, у дворца. Все видела, все слышала. Для нее было большим откровением то, что столько людей встало на защиту памятника. Нет, она, разумеется, тоже была двумя руками за, но вот сама бы вряд ли когда-то стала бы участвовать так активно в общественной жизни. Ей эта общественная жизнь еще с детского сада надоела.

К защитникам дворца она примкнула потому, что для нее все, связанное с ним, было дорого, а вот «оглы» Амирханов был ей абсолютно безразличен. Хотя нет! Не безразличен. Хитрый жук этот «оглы», хапнувший по случаю дворец, да еще и решивший развалить его окончательно, был ей противен. А вот люди эти, восставшие против Амирханова и его дикой затеи, Ане очень нравились. Особенно их главный – его Аня легко выделила из толпы. Предводитель! Ему все дамы в рот смотрели – и молодые, и не очень! И даже если бы не было вооруженных омоновцев, с таким предводителем защитники дворца запросто смогли бы перекрыть все подходы к балюстраде.

Вообще все прошло достаточно спокойно. Компанию, которая отвечала за музыкальное оборудование, отправили восвояси еще днем, чуть позже завернули диджея и ведущего, а тем, кто пришел на дискотеку, популярно объясняли по «матюгальнику», что мероприятие отменяется. Особенно настырных посылали к господину Амирханову, а если кто-то не понимал, то намного дальше – на известные русские буквы.

Байкеров на подъезде к дворцу остановили посты ГАИ. Самому главному в рогатой немецкой каске и в драных кожаных штанах объяснили все как надо, и он на богатом и могучем наречии, в котором не было ни одного печатного русского слова, доложил своим собратьям, что «оглы» всех надрал и что надо заворачивать салазки в обратную сторону.

Парни из ОМОНа были злы и на Амирханова, и на безбашенных байкеров, и на желающих потрясти костями, и на ярых защитников памятника архитектуры. Теплый июньский вечер они вынуждены были проводить на развалинах дворца, объясняя прыщавым тинейджерам, что они приперлись не туда и свои деньги потратили напрасно: вряд ли Амирханов будет возвращать их кому-то.

После несостоявшейся дискотеки защитники дворца отправились на берег залива, где вдали от любопытных глаз тихонько отпраздновали триумфальную победу над господином Амирхановым. Из напитков была водка, противная и теплая на вкус. Из закуски – зеленые яблоки, которых нарвали за ближайшими кустами, где ушлые огородники уже давным-давно заняли ничейную землю и развели незаконно сады-огороды.

Водку пили из складного пластикового стаканчика, который передавали по кругу. Аня, когда очередь дошла до нее, замотала головой: «Не пью!», но получила в бок от Гали, которая и привела ее в свою компанию:

– Пей! Не ломайся! Было б тут что пить…

Аня зажмурилась, сделала глоток и чуть не задохнулась. «Фу! Какая гадость!» – подумала машинально, передавая стаканчик приятельнице.

Она с удовольствием грызла после водки кислющее зеленое яблоко, от которого сводило челюсти, и слушала, о чем говорит тот, главный, который командовал на баррикадах у дворца.

А он говорил так, будто рассказывал только ей одной, потому что все время смотрел на нее.

– …Документы мы уже готовим и, как только получится, передадим их президенту. Другого выхода нет. У города нет таких денег. Мы не прикидывали, в какую сумму обойдется ремонт, но, надо полагать, такие деньги нужно искать только в столице, на федеральном уровне.

В этот момент до него дошел пластиковый стаканчик, уже опустевший. Из-за спин защитников показалась рука с бутылкой, из горлышка забулькало.

– Ну, за то, что у нас получилось! Будем! – Предводитель защитников дворца улыбнулся, сделал глоток из стаканчика и смешно сморщился, занюхал рукавом и с хрустом откусил половину яблока.

Домой возвращались глубокой ночью. Было светло, лишь на горизонте блуждали сиреневые тени, которых еще неделю назад и в помине не было – пошли на убыль белые ночи, и очень скоро они станут обычными и даже очень темными. После таких ярких ночей, не отличимых ото дня, темнота наступает особенная, черная, та, про которую говорят «хоть глаз коли».

По дороге от компании откалывались группки людей, втягиваясь в улочки и переулки, бросая напоследок друг другу:

– Пока!

– А вы у нас первый раз, я смотрю… – услышала Аня у себя над ухом. Вздрогнула, глаза подняла. Он, предводитель.

– Первый, да.

– А живете вы где?

– На Петровской.

– И я! Соседи. Тогда нам по пути. Давайте знакомиться!

– Ага, давайте! Я – Аня!

– А я – Илья! У меня рифмуется здорово: я – Илья!

– Ой!

Аня ойкнула и прикусила язык.

– Что-то не так?

– Да нет! – улыбнулась она. – Все так. У меня мужа так зовут. Звали…

– Муж в прошлом?

– Да, можно так сказать…

Они помолчали.

– А вы давно этим вот всем занимаетесь? – спросила Аня, чтобы не молчать.

– Дворцом? Да не очень. Пока там училище было, не было никакого смысла этим заниматься. Да и потом сложно было что-то сделать. Нам повезло с этим Амирхановым. Не было бы счастья… Если б он не выпендривался на публику, а по-тихому занимался бы своей реконструкцией, то вряд ли мы бы смогли что-то сделать. А теперь можно сыграть на его глупости. Сегодня здесь были телевизионщики, и уже в утренних новостях будут сюжеты, новостные агентства тоже сообщат, а послезавтра выйдут газеты со статьями. И поверьте, все они будут на нашей стороне. Больше того, есть люди известные – актеры, ученые, сотрудники музеев, историки, которые, как я знаю, уже написали письмо губернатору и президенту. Вряд ли господин Амирханов задержится в арендаторах. Но этого мало. Не будет этого арендатора – найдутся другие. А тут надо не в аренду сдавать здание – ни один арендатор эту глыбу не поднимет, тут надо президента заинтересовать в этом проекте, чтобы вопрос о реконструкции решался на государственном уровне.

Аня слушала Илью и улыбалась. Надо же, что придумал! С одной стороны, правильно, с другой – кто их, этих защитников, слушать будет?!

Но он говорил так уверенно, что и она поверила – получится.

– Должно получиться! Только не по почте надо наши письма слать – осядут у чиновников в бумагах, и через месяц-другой их перешлют назад с резолюцией – «Разобраться!», а это не выход. Надо как-то лично к президенту…

Вот этому Аня еще больше улыбнулась: фантазер! Ах, какой фантазер! Но до чего ж он ей нравился! Люди о своих делах пекутся, а у него судьба дворца на первом месте.

– Вы знаете что, Аня, – сказал Илья, когда они дошли до ее дома, – вы не теряйтесь, пожалуйста. Я вижу, вам не все равно, и это очень здорово! Давайте-ка телефонами обменяемся!

Потом, спустя несколько лет, Аня официально выйдет замуж за Илью и поменяет свою фамилию, длинную и о многом говорящую. Была Покровская, стала – Стриж. Когда первый раз услышала, думала, что Стриж – это такое прозвище, а оказалось – фамилия, и ей она очень понравилась.