– Многообещающий новый дизайнер потеряла свою компанию и репутацию из‑за этой женщины. Я подумала, что она ведет себя нелепо, обвиняя меня в продаже ее рисунков. Скайлар, ты же прекрасно понимала, что ты творишь.

Скайлар выглядела почти скучающей:

– Новые дизайнеры терпят неудачу каждый день.

Дженна ахнула от такого холодного ответа. Она обратилась к своему боссу:

– Я не знаю, что Скайлар узнала о компании моего брата, но я намерена это выяснить.

– Что ты собираешься делать, арестовать меня за то, что я подслушивала твой разговор с братом по телефону? – теперь Скайлар усмехнулась.

– Да, именно так. – Дженна позволила своему яростному взгляду снова остановиться на Скайлар. – В этом штате есть законы о преследовании, и я почти уверена, что вы нарушили большинство из них.

Это вызвало выражение ужаса на лице ее бывшей помощницы, но затем та взяла себя в руки.

– Я не приставала к тебе. Это не преследование. Да и журнал не позволит тебе этого сделать – слишком дорого ему встанет твое обвинение.

– Вот чего ты, похоже, не понимаешь, – спокойно и холодно сказала Дженна, – это не от них зависит. Ты шпионила за мной, а не за журналом.

И если это не было преследованием, это все равно было нелегально. Дженна была в этом уверена.

– Дженна, – сказал Дима ровным тоном.

Она повернулась к нему:

– Что?

– Мы можем поговорить наедине минутку?

– Я не знаю. Не похоже, что какие‑либо из моих разговоров были наедине в течение последнего года или больше.

Начальник охраны Димы выступил вперед:

– В вашем офисе чисто.

Искренняя благодарность нахлынула на Дженну при этой новости, и она позволила этому отразиться в ее глазах.

– Спасибо.

Они добрались до ее кабинета, и Дмитрий закрыл за ними дверь, затем повернулся к Дженне лицом. Выражение его лица граничило с сочувствием.

– Ты знаешь, что не можешь выдвигать обвинения.

– Нет, я этого не знаю.

– Как ты думаешь, какой стресс испытает Наталья, узнав, что кто‑то шпионил за вами в течение года?

Дженна не могла поверить, что он разыгрывает перед ней карту вины за здоровье лучшей подруги.

– Не говори ей.

– Ты действительно ожидаешь, что она не узнает?

Дженна закатила глаза. Кажется, они проигрывали этот диалог по второму кругу. Она уже говорила Дмитрию, что не сделает ничего опасного для Натальи, и Дима уже заверил, что верит ей. Теперь он снова боялся, что Дженна причинит подруге вред. Естественно, она этого не допустит…

Этот диалог начинал утомлять и злить Дженну, поэтому она просто сказала:

– Ты и твои братья находчивы. Я уверена, ты сможешь скрыть от нее эту новость.

– Как будто кто‑то когда‑либо мог сохранить от нее секрет! Она тот еще шпион.

И чертовски хороший, но Наталья была слишком занята своей ролью королевы, жены и мамы, чтобы потакать своей любви к выведыванию секретов, если в этом не было необходимости.

– Если бы Наталья так внимательно следила за мной, она бы уже все знала, и сама пришла бы ко мне. Она вникает только в те дела, которые ей необходимы, и прямо сейчас она сосредоточена на очень многом, кроме мелочей жизни своей лучшей подруги.

– Без угрозы судебного преследования Скайлар не собирается молчать ни о чем из того, что знает, – сказал Дима, посмотрев на ситуацию с другой стороны. – Насколько нам известно, она уже знает о беременности Натальи, а мы не собирались обнародовать эту новость как минимум еще месяц.

– Насколько хорошо ты знаешь свою невестку? – спросила Дженна у Димы сухим тоном.

– Я бы сказал, очень хорошо.

– Тогда ты согласишься, что Наталья хотела бы, чтобы Скайлар была привлечена к ответственности по всей строгости закона, чтобы защитить других от причинения вреда. Кроме того, ты все еще можешь угрожать ей экстрадицией и более длительным тюремным сроком.

– Обвинительный приговор не остановит такую женщину, как она, от повторения этого поступка, – цинично сказал Дима, – она нашла способ увеличить свой доход, и она не откажется от него только потому, что на некоторое время сядет в тюрьму.

– Поэтому я подам на нее в гражданский суд и обанкрочу ее. Кроме того, из‑за обвинительного приговора Скайлар будет чертовски сложно устроиться на работу, где у нее будет доступ к конфиденциальной информации. Если бы я заранее знала, что она может шпионить, я бы не подпустила ее ни к себе, ни к моей работе.

Дима мрачно посмотрел на Дженну:

– Дженна, ты помнишь договор о неразглашении, которое ты подписала после того, как Наталья и мой брат обручились?

К чему он клонит?

– Конечно.

– Это мешает тебе выдвинуть обвинения против Скайлар, потому что для этого тебе потребуется раскрыть конфиденциальную информацию о моей семье и компании.

– Я не обязана раскрывать, что она украла информацию о вас всех и «Миррус глобал». – Дженна не собиралась поднимать эту информацию ни в уголовном, ни в гражданском иске.

– Любое расследование поднимет эту информацию, и это будет нарушением соглашения.

– Я не уверена, что адвокат согласится с твоими доводами.

– Во что бы то ни стало проконсультируйся с ним. – В голосе Дмитрия звучало не превосходство, а смирение.

Вот тогда Дженна поняла, что Дима был уверен в своей правоте. Кроме того, он был готов использовать ее собственную честность против нее, если это означало получить то, что он хотел. Она подписала этот договор о неразглашении по доброй воле, пообещав хранить секреты своей подруги.

– Значит, мой брат и его компания не имеют значения? – спросила Дженна, разочарованная так, как никогда раньше. Даже прошлой ночью, когда она думала, что Дима использовал секс как инструмент.

– Мы определим, был ли нанесен какой‑либо вред его компании и что можно сделать, чтобы смягчить его.

– Хорошо, – у Дженны не было других слов. Ее собственное чувство чести не позволило бы ей помочь брату, если при этом она нарушит свое обещание. Даже если она не понимала, что обещание включало в себя подобную ситуацию, когда она его давала.

– Мы пришли к согласию? – спросил Дмитрий.

– Если ты имеешь в виду, согласна ли я, что у меня связаны руки? Да.

Его челюсть напряглась, но он кивнул. Дмитрий, очевидно, не верил, что Дженна заслужила биться за себя или что женщина, причинившая ей вред, заслуживает наказания. Он нахмурился, но, быстро взглянув на часы, открыл дверь:

– Пойдем.