Это случилось в тот день, когда Маккензи, убирая у нее со лба челку, сказал, что она красивая.

«Красивая» – Ючжон никогла не стремилась услышать в свой адрес это заезженное банальное слово. Конечно, она влюбилась в него не из-за этого. Дело было вот в чем. Несколько одноклассников обижали Ючжон, отказываясь делать с ней в паре упражнение. Ючжон подумала, что Маккензи сделает вид, что не замечает этого, и продолжит урок. Но вместо этого он подошел в угол, где она сидела, и, вытерев испачканную мелом руку о брюки, приподнял ей челку тыльной стороной руки и посмотрел в глаза. Ючжон впервые увидела его глаза, которые без злобы смотрели на нее и игриво улыбались. Он делал это не в воспитательных целях, он действительно улыбался Ючжон. Она сильно удивилась и была не в силах произнести ни слова, а Маккензи заговорил, обращаясь к остальным:

– Вы все такие глупые. See the potential![4] Какая же Ючжон красивая! Чудесная кожа, складненькая. Почему вы не видете ее потенциал? Когда вы поступите в университет, Ючжон будет самой красивой девушкой в кампусе, а вы будете локти кусать.

Однако никто серьезно не воспринял его слова и про кожу и фигуру – это не то, что должен говорить учитель. Сама Ючжон была в шоке, пока говорил Маккензи. Она не помнила, чтобы кто-нибудь когда-нибудь смотрел прямо на нее. Она не помнила, чтобы кто-нибудь оценил ее, не обращая внимания на мнение других. Слова учителя казались ей не совсем верными – вряд ли наступит тот день, когда Ючжон станет красивой, и кто-то ее полюбит. Разве что только после ее перерождения – ведь она ужасна и снаружи, и внутри. Но она, пусть хотя бы на секунду, поверила, что Маккензи говорит правду. Пусть это окажется обманом, но я все равно хочу быть обманутой. Ей казалось, что в тот момент, когда Маккензи приподнял ей челку, он прочитал ее сокровенные желания. Кто-то смело соврал ради нее, и его ложь была прекрасной и убедительной – одного этого ей было достаточно.

Когда они снова встретились в коридоре, Маккензи еще раз сказал Ючжон:

– Get a hair cut. Don’t hide[5].

После этого Ючжон действительно немного подрезала челку. Но никто и не заметил, а короче подстричься она не могла. Но когда она мыла голову, ей казалось, что волосы стали легче и не так давили на вечно болящие шею и плечи.

– Мистер Хон!

Инпхё возвращался после обеда в школу, когда его поймал учитель Мак, который играл с детьми в баскетбол. Он энергично махал, приглашая его вместе поиграть. Инпхё, увидев это, пришел в замешательство. Кошмар! И та, и этот. Почему они все притворяются, что не знают о моей больной ноге. Если бы я мог играть в баскетбол, что, ходил бы хромая? Инпхё отрицательно замотал головой. Маккензи сложил брови домиком, как делают иностранцы, выражая сожаление, и вышел с площадки.

– One more game! One more game![6]

Дети не хотели его отпускать, но Маккензи с легкостью поднялся по лестнице.

– Извините. Я должен идти. Gardening time[7].

Когда Маккензи добровольно стал руководителем кружка по садоводству, и учителя, и школьники подумали, что его заставили. Во-первых, учитель-внештатник обычно не занимался кружками, во-вторых, как ни крути, его характер совсем не вязался с таким занятием. Ходили слухи, что школьные правила специально поменяли для того, чтобы не упразднять кружок по садоводству, детей в котором не хватало. Слухи были правдоподобными. Однако, когда Маккензи, повязав голову платком как хип-хоппер, с большим энтузизмом обработал все клумбы и посадил много цветов, названия которых никто и не слышал, все стали относиться к этому серьезно и сошлись на мнении, что в школу пришел необычный носитель языка.

Медуза впервые за долгое время пришла в медпункт и стояла, принюхиваясь.

– Я соскучилась по этому запаху.

– Чего ты постоянно сюда таскаешься? Не очень серьезно, когда выпускники часто приходят в бывшую школу, – ругала ее Ынён, но по-дружески. А увидев тянущийся за Хэхён темный шлейф, она осеклась.

– Я рассталась с Сынгвоном, – сразу открылась ей Хэхён. Ынён не стала ни о чем расспрашивать. Во-первых, школьные парочки редко продолжают встречаться в университете, во-вторых, такое безразличное существо, как Хэхён, вряд ли может встречаться с кем-то долго. Жаль, конечно, что она упустила такого хорошего человека, как Сынгвон, но ничего не поделаешь. Ынён огорчало то, что Медуза сильно грустит – совсем на нее не похоже.

– Не хотите пойти со мной к гадалке по картам таро?

– Все это вранье.

– Что? Очень странно слышать это от вас.

– Не все, конечно. Но обычно там сидят и гадают шарлатаны, которые ничего не умеют.

– Нет! Недалеко от нашей школы есть одна талантливая женщина. Мне интересно, что вы увидите при встрече с ней.

– Не хочу. Зачем я должна с тобой…

В этот момент Хэхён сникла. И Ынён не смогла ей отказать.

Когда они выходили с вещами из школы, появился Инпхё.

– Ой. Хэхён, ты пришла? Ан Ынён, мы с другими учителями идем в ресторан поесть тунца. Пойдете с нами?

У Ынён слюнки потекли при одном слове «тунец», но она отказалась, решив быть внимательной учительницей, которая прежде всего занимается учениками. По лицу Инпхё пробежали субтитры – «Что случилось? Эта женщина отказывается от тунца?» Ынён стало немного неприятно. Боже, у этого на лице всегда все написано.

Инпхё, собрав руководство и других учителей, отправился в ресторан, среди них был и Маккензи. Учителя попытались было говорить с ним по-английски, а учителя английского и вовсе стушевались и смущенно хихикали.

– Почему мама отправила вас в корейскую армию? Что вы натворили? – спросил Инпхё, аккуратно кладя кусок тунца на зелень. Маккензи был уже сильно под градусом.

– На самом деле ничего серьезного. Я просто курил травку. И меня поймала мама. А в Америке обычно все пробуют травку. Я больше и не курил после этого.

Маккензи прервался и посмотрел на Инпхё и других учителей, следя за их реакцией. Все присутствующие сделали вид, что ничего в этом такого нет, и они не такие консервативные. Увидев это, Маккензи продолжил:

– Правда, район, где мы жили, был неблагополучным. Некоторые из моих друзей стали наркоманами. Наркотики было легко достать. Я думаю, мама подумала, что меня надо оградить от этого, и отправила в Корею. Сперва в армии было ужасно. Сказали отдохнуть, я и лег. А меня за это отругали… Однако, когда я научился правильно оценивать ситуацию, стало намного легче. Мне кажется, Корея подходит мне больше.