— Я? Нет. Человек, и этого достаточно.

Вот, значит, как, а раз Эдгарс не дракон, значит, и других драконов в Борджии появиться не должно.

— Зависть — плохое чувство. Тебе не кажется?

И по тому, как изменилось лицо временного стража, я поняла, что попала в самую точку.

— И почему ты не убил принца сразу, как только он попал в твою западню?

— У него оказалась истинная. А без смерти истинной…

И в этот момент я ужаснулась коварному замыслу мага. Он явно в этом был не один, но для идеальности плана им не хватало лишь наших смертей, всех троих. И даже Витторию никто не собирался жалеть, особенно после того, как и она обернулась драконом.

— Не принц чудовище, а ты! — я посмотрела на Эдгарса, испытывая ненависть.

— Признаться честно, мне все равно, Нина. Для достижения задуманного у меня есть все составляющие.

И в это самое мгновение Эдгарс активировал пассом руки ошейник на шее Тилтона Летресса.

Дракон, принюхавшись, стал наступать на меня, считая своим врагом и чувствуя во мне угрозу.

— Забавно наблюдать, как принц убьет свою истинную, жаль, я не могу досмотреть до конца. Скоро здесь станет слишком жарко.

— Согласна, но мне очень скучно одной, и жаль, если ты все пропустишь, — усмехнувшись, я активировала заклинание запрета на любое магическое перемещение.

Эдгарс дернулся создать портал, но у мужчины ничего не вышло. Я же предусмотрительно накинула на нас троих защитный купол, который мог продержаться довольно долго.

А вот продержусь ли я? Вопрос оставался открытым.

— Что ты наделала? — зашипел Эдгарс.

Я смотрела на этого человека и не могла поверить своим глазам. Лицо его исказилось в жуткой гримасе.

И в этого мужчину я была влюблена и хотела подарить всю себя?

Отвращение — вот что я испытывала к нему.

Лживый. Бесчеловечный. Боящийся высшей силы и магии.

Я предполагала, насколько возрождение драконов могло перевернуть привычный уклад жизни, но уничтожить навсегда драконов?! В этом ли спасение?

На мой взгляд, необходимо было собрать Совет. Ведь в этом мире существовала не только Борджия, но и другие государства со своими правителями и законами. Решать в одиночку подобное — невероятная глупость.

— Ничего особенного. Решила тебя никуда не отпускать, — усмехнувшись, я посмотрела на приближающуюся мощную фигуру Тилтона.

Какой он, мой истинный?

Всепоглощающей любви я не чувствовала, притяжение и невероятную заботу — да. Но это не про любовь. Возможно, если дракон обернется человеком, тогда…

И я обратилась вновь к Витте, потому что совершенно не понимала, как воздействовать на Алмазного принца.

— Витта, милая моя, подойди к маме, — я позвала девочку в надежде, что она не побоится отца и вспомнит о нашей привязанности.

И тут я услышала голос. В голове.

— Мамочка?! Это правда ты? Мамочка, мне страшно, и тут очень темно.

— Витта, я нашла твоего папу.

— Это правда? — голосок моей доченьки задрожал.

— Правда, милая. Твой папа — дракон.

— Дракон? Но как это возможно? Мамочка, почему я тебя не вижу?

— Потому что ты тоже дракон, моя милая.

—Я? — испуганно проговорила Виттория.

— Не бойся, моя хорошая. Мы справимся и поможем папе. Вам надо только обернуться в людей, но ошейник на шее твоего отца не позволяет ему вспомнить, что он человек. Я пока не знаю, как его снять. Не понимаю.

— Может, я могу его спросить? Мой папа один из сильнейших магов в Борджии. И он наверняка знает, как разрушить эту магию.

— Попробуй, милая, потому что моих сил едва хватит сдержать дракона.

Виттория в образе дракончика бросилась наперерез своему отцу. Не побоявшись. Но Алмазный принц посчитал, что она назойливая муха, мешающаяся под ногами. И, ударив когтистой лапой по маленькому дракончику, отбросил девочку в сторону.

А теперь настал и мой черед. Но мне удалось в самый последний момент увернуться.

Я загасила магических светлячков и бросилась к Виттории.

По ту сторону защиты пытался пробить мой магический купол Эдгарс, но у него это отвратительно получалось.

Вот тебе и сильный маг! Пустомеля и балабол он, а не маг. Таким не место в Борджии или в каком другом государстве.

Я подползла к Виттории. Дракончик, согнувшись, лежал у границы купола и не шевелился.

— Милая моя, мама тебя любит, очень, — и, проговорив это, я сама расплакалась.

Потому что я тоже скучала по своей маме.

Спиной я почувствовала приближение Тилтона. Вновь запустила магический светлячок. И когда я решила применить иллюзорную магию, то осознала, что не успеваю задействовать все необходимые силы. Но бросить Витторию и подставить девочку под удар я не смогла. Когда я приготовилась закрыть маленького дракончика чуть ли не грудью, произошло невообразимое.

Виттория заслонила меня собой и прокричала:

— Мамочка, живи!

Ужас — вот что я почувствовала, когда поняла, что произошло.

Коготь дракона пробил чешую Виттории, и девочка, взвизгнув, рухнула у моих ног.

Слезы солеными каплями побежали по моим щекам.

— Витта, моя малышка…

Но никто мне не ответил. Ком подступил к горлу, и я почувствовала, что задыхаюсь. Я посмотрела на дракона с ненавистью и прокричала:

— Как ты можешь? Это же твоя девочка. Наша девочка.

Слезы застилали глаза. Я склонилась над крохотным дракончиком, и с моих пальцев слетела магия, воспроизводившая образ Виттории.

Мне удалось воссоздать девочку такой, какой я увидела ее в самый первый раз.

Дракон не слышал и попробовал лапой ударить по иллюзорному образу Виттории, но, когда моя магия усилилась, копия дочки заговорила:

— Папа! Папа, мы пойдем искать алмазы?

Голосок девочки, словно звон колокольчиков, разлетелся под защитным куполом, вибрируя и становясь все громче и громче.

И тогда бусины в ошейнике Тилтона Летресса засветились все одновременно, а треск каждой из них делал взгляд дракона осознаннее и осознаннее.

— Моя Виттория!

Я услышала прорвавшийся голос Алмазного принца. Дракон сбил лапой со своей шеи сломанный артефакт, и затем он смог принять облик человека.

Яркое свечение заполнило кимберлитовую трубку.