Кто-то, вероятно, завопит: экстремизм! Глупое ребячество, негоже так поступать взрослому человеку.

А я скажу так: отец вошел в мое положение. Какой смысл теперь вопить и рвать на себе волосья, когда все уже свершилось?

Можно гордо отречься от своего преступного ребенка, послать его подальше и жить в гармонии с собой, истово волоча в мрачное будущее свою незапятнанную ипостась законопослушного гражданина.

А можно вооружить его, сказать доброе слово и таким образом дать ему дополнительный шанс на выживание. Это ведь то же самое, что дать ему свое родительское благословение: теперь он не будет чувствовать себя брошенным и забытым и не будет думать, что жизнь его кончена и бороться за нее больше нет смысла.

Федя организовал с нами стрелковые тренировки – в основном «вхолостую»: меры безопасности, сборка-разборка с завязанными глазами, скрытое ношение – быстрое извлечение, прицеливание – правильный «выстрел», перемещение с оружием – работа в группе (проще говоря – чтобы не поубивали друг друга, двигаясь и одновременно стреляя по врагу). Кроме того, юнгам и Ленке дали немного пострелять из моего револьвера. Из «Глока» Федя стрелять никому не дал, сказал – патронов мало.

Теперь вся наша банда умеет вполне сносно для любителей обращаться с оружием. Не знаю, правда, пригодится нам это или нет – хотелось бы как-нибудь обойтись без таких умений вообще.

«Глок» Федя постоянно таскает с собой. Делает он это мастерски, со стороны совсем незаметно, что на поясе у него – лишний килограмм пластика и металла.

А мой револьвер мирно покоится в «тревожном мешке». И вовсе не потому, что я не умею скрыто носить оружие (теперь-то уже умею). Просто злой Федя запрещает мне брать его с собой. Мотив: ты пока слабоват, в себе не уверен и не готов делить ситуации на категории. То есть, хватанув адреналина, можешь в рядовой ситуации достать ствол и начать палить – в то время, когда можно было элементарно навернуть человека по кумполу или, еще проще, убежать.

Иными словами, чтобы не провоцировать себя на применение оружия – не носи его. Тренируйся, расти над собой, тянись до уровня специалиста – потом посмотрим.

Знаете, а я и спорить не стал. Достаточно того, что ствол есть у Феди. А с ним рядом – как с танком, спокойно и надежно.

Итак, вы уже поняли, что мы все это время отнюдь не сидим сложа руки, а непрерывно и усиленно готовимся.

К чему? Не знаю! Понятия не имею. Но врасплох себя взять не дадим. Не дождетесь...

Так, Федя пошел «до коновязи» – теперь самое время сказать пару слов про Ленку.

Я давеча обещал вам оправдаться за то, что мы постоянно идем у Ленки на поводу и практически каждые выходные занимаемся таким вот непродуктивным и небезопасным «досугом», описанным в первой главе.

Так вот – оправдываюсь.

Напомню еще разок: мы с Федей считаем, что толку от всех этих шалостей нет ни на грош, и вот таким образом бороться с Системой – занятие не просто бессмысленное, но где-то даже и вредное: в плане перспектив глупого подражательства со стороны наиболее впечатлительных поклонников наших «подвигов».

Нет, мы не против борьбы как таковой. Но мы пока что не видим, как можно делать, чтобы борьба была результативной, продолжительной и хоть сколько-нибудь перспективной.

Почему же мы развлекаемся по выходным детскими шалостями, если не хотим этого делать?

Да потому что Ленка – искусный манипулятор.

Первую бредовую идею из серии «поехать на проспект Махмудова и наказать злого москвоздюка Аббасова за распространяемые в Сети антирусские лозунги» мы стоически игнорировали.

– Долго думала? Хочешь наказывать – делай это сама.

– Да не вопрос! Лучше уж самой, чем с такими тюфяками...

Ленка взяла камеру, положила в багажник биту и – что бы вы думали? В самом деле уехала одна!

Мы полагали, что она встанет где-нибудь за поворотом, с полчаса будет дуться и умеренно истерить, а потом вернется и на этом все закончится.

Час прошел – нет.

Телефон молчит.

Два прошло – нету...

Ленки не было пять часов. На звонки она не отвечала – мы все извелись, не знали, что делать, где ее искать, к чему готовиться... Это была настоящая пытка. А мы ведь сами сказали ей: делай это сама...

Через пять часов Ленка вернулась. Окровавленная, избитая, но вместе с тем излучающая какое-то странное, можно сказать, сумасшедшее торжество. Зеркала на машине отсутствовали, лобовое стекло – в паутине трещин.

– Пошла мыться, – умиротворенно бросила нам Ленка, ковыляя в летний душ (а другого у нас тут нет). – Гляньте, как там записалось...

Взяли камеру – тоже в крови, посмотрели запись.

Кино получилось из рук вон: камера, судя по всему, лежала на капоте, довольно далеко от места событий, но можно было рассмотреть, как Ленка азартно лупит битой троих джигитов.

Потом джигиты, оправившись от внезапного нападения, лупили Ленку, она удирала от них, на моменте хватания камеры с багажника слегка замешкалась – как же, рабочий инструмент, своего рода тотем для репортера, – в результате чего и нахватала плюх, пока садилась в машину да трогалась с места.

Чудо, вообще, что удалось вырваться – судя по воплям, джигиты к тому моменту окончательно озверели.

Повезло.

Бог спас идиотку, не дал сгинуть по глупости великой – и нас заодно уберег от вечного гнета запоздалого раскаяния.

Спасибо, Господи!

В следующий раз все было гораздо проще.

Ленка взяла камеру, мимоходом объявила:

– Я – на мероприятие. Вы со мной или как?

... и преспокойно пошла к машине.

Села, завела, тронулась с места.

Пришлось бежать, на ходу запрыгивать в машину и сквозь зубы ехать вместе с Ленкой на «мероприятие».

С тех пор так и повелось: хочешь не хочешь, никто нас не спрашивает, мы вынуждены соучаствовать. А поскольку Федя привык все держать под контролем, приходится вникать во все детали и планировать эти самые «мероприятия».

Ну что, вы продолжаете считать нас подкаблучниками? Если да – это, конечно, ваше право, но в таком случае я уверен, что вы никогда не жили рядом с такой особой, как Ленка.

Я сам, когда раньше читал книги и смотрел кино, тематически совпадающее с нашей ситуацией, всегда думал, что женщина-босс (бандерша, глава мафии, в общем, женщина, которая рулит мужиками) – это нонсенс и художественный вымысел.

Теперь я убедился на своем опыте, что при наличии некоторых условий это возможно.

Во-первых, это должна быть женщина самого сильного и авторитетного мужчины в банде. Во-вторых, она сама должна гореть, как пламя, зажигая других. В-третьих, у всех мужчин банды должно быть щемящее чувство вины: за то, что с ней случилась какая-то жуткая трагедия, которую они, сильные самцы, по каким-то причинам не сумели предотвратить.