он же так хорошо все придумал! И бедная Элла, чуть ли не с детства состоявшая при муже, не знала, что ей есть и на что жить.

Каждый второй бизнесмен, чья жена не желает жить на две семьи, терпеть гарем, сходит с резьбы от гнева за непослушание. И начинаются бои без правил. Это спорт – не отдать даже однушку в Лихоборах. Ни пяди ржавого корыта 1988 года выпуска. Наказать ослушницу любым путем!

Вспомнилась мне на этот счет одна старая история. Девяностые годы. Первый мой очерк в агентстве журналистских расследований. Называется «Автомобиль – не «Росско»?». Некий чиновник питерской мэрии Чертков так не хотел делить с женой старую «девятку», что в суд приходили все новые и новые письма от самых разных крупных компаний, будто бы они ему это корыто в свое время подарили. Сначала топливная компания «Росско», в то время гигант с миллиардными оборотами, написала, что корыто – их подарок. Потом в войну за тарантас вступил порт, оказывается, ту же самую машину в то же самое время чиновнику подаривший. Потом возникли третьи дарители того же самого старого тарантаса, тоже не последние люди в бизнесе.

Словом, Чертков оправдывал свою фамилию – люциферил по полной. «Непонятно, чем не угодил жене такой муж, – писала я, – рачительный, экономный, деньги на хозяйство выдавал под расписку…» Заканчивалась статья так: «Не сомневаемся, что и остальное имущество Черткова будут ему наперебой задним числом дарить, ибо порядочные люди крепки своим единством».

С тех пор много нефти утекло. Где ты теперь, Чертков? Переехал ли в Москву вместе с питерскими и присосался к госзаказам? Сбежал ли в Испанию и проживаешь насосанное из недр топливных компаний? – История умалчивает, но дело Черткова живет. Славные продолжатели священных войн с женами за старое корыто или однушку в Бирюлево люциферят так, что несчастный Чертков со своим авто – просто мальчик.

А самое главное, что истории эти – тот еще секрет Полишинеля. Да и не старается никто из этого сделать секрет. Ну да, узнают. Да, обсудят – погудят, погудят и утихнут. Тусовка – она такая, пока ты на коне, она без претензий. И с олигархами, издевающимися над женами, ничего не случится. Как бы они ни свинячили, никто не отвернется. И к тому же Шефлеру все продолжают ходить на концерты. Кто отвернулся от олигарха, который решил забрать у жены все, сообщив, что на войне как на войне? Противником в войне выступал действительно мощный враг – пятидесятилетняя женщина, которая была с ним со школы: тридцать пять лет совместной жизни. Но когда муж нашел любовницу, то все не просто пошло прахом – началось уничтожение.

Разменной монетой в разводе года стал сын. Мальчик учился за границей. Приехал на каникулы в Москву, а обратно его не выпустили. Потанин исподтишка аннулировал разрешение на выезд из России. Это стандартный рычаг воздействия: хотите выезжать – приходите на поклон, а уж я сам решу, разрешать или нет.

Не выпускать за границу – это вообще известная фишка. Нынешний муж Инги Сечиной этим и пользовался, пока мать его сына Наталья Лучанинова требовала алиментов. Перестала требовать – и границы открылись. Дмитрий Рыболовлев обвинил жену в краже ее же собственного, им подаренного кольца. Жену арестовали.

Вот вам из свеженького. Незадолго до начала скандала, сотрясшего Фейсбук, муж московской сценаристки, журналист и белоленточник, размещал на своей странице поздравления в адрес жены – красивой, стильной, умной и всеми любимой женщины. Там были слова «другой жены у меня уже не будет». Красивые слова достойного человека – светлого человечка, борца за все хорошее.

А дальше вдруг друзья жены пишут пост. И оказывается… оказывается, что «любимая жена» много лет больна. Причем смертельно. И вот болезнь вошла в терминальную фазу, и жена реально одной ногой в гробу, весит она тридцать три килограмма. Нужны деньги на операцию. Фейсбук объявляет сбор. А где светлый человечек, где муж? Муж в это время влюбился! У него третья молодость, второе дыхание, и уехал он в Крым, где счастлив, о чем и сообщает городу и миру в Фейсбуке. В конце концов, он не нанимался с больной сидеть и день, и ночь, не отходя ни шагу прочь. Но, what a development! Сценаристка кидает супругу редкую подлянку: не умирает, оставив все совместно нажитое, а чудесно исцеляется в Израиле. И требует развода, что логично.

И тут выясняется, что ни один из вариантов, предложенных женой, супруга не устраивает, ни одно условие – кроме того, что она все оставит ему. Супругу нужно, чтобы жена ничего не хотела. Потому что тридцать пять лет брака – это ни о чем, и вообще, они уже прошли, а мужику еще жить дальше и прямо сейчас. Исчезни!

Жена говорит: постойте, я за свои деньги построила дом, я инвалид, где мне жить? На что муж благородно отвечает: я ж тебя не гоню, живи в моем доме. Дом-то его. Но строила его, делала из халупы жилье именно жена. И живет в нем куча зверья, которое светлый человечек притаскивал с помоек, потому что душа у него такая, не может пройти мимо чужой беды. Поэтому и с системой борется, чтоб не было несправедливости.

Крестовый поход за дом в Кратове стартовал в лучших традициях вышеупомянутого героя Черткова. Супруга бороться не хотела. Она собиралась взять зверей, выкормленных ею, и пойти скитаться, снять жилье и жить дальше (На что? Где?). Но друзья встали на защиту, нашли адвоката, поддержали морально и материально и – что очень важно! – ославили мужа на весь свет, убив его репутацию.

Убить репутацию в Фейсбуке, в кругу борцов за все хорошее, можно. Но олигархическая поляна и развернувшаяся на ее краях тусовка – не то место, где репутации придают значение. Пока по бабкам все хорошо – каждая дворняжка будет, как и прежде, при встрече лапу подавать.

Трагедию Ольги Слуцкер, потерявшей право на детей в боях с бывшим мужем-сенатором, помнят, наверное, все. Но только галеристка Айдан Салахова потребовала не пускать «адвоката дьявола», то есть Александра Добровинского, на свои мероприятия – и выиграла. Держала оборону. Поступок Айдан – это очень большое исключение, которое лишь подтверждает правило: проблема всех кровавых войн с женами в том, что общество не изгоняет мерзавцев.

И нет бы проявить солидарность хотя бы в отношении самых вопиющих случаев. Не звать, не присылать, не ручкаться, да хотя бы не улыбаться! Но кто на это пойдет? Ну, вот Игорь Малашенко, мой покойный муж, на такое пошел. Перестал здороваться