Затем она замолчала. Хотела уже уходить. Мельком взглянула на наручные часы. Нет, еще пятнадцать минут до конца сеанса, доктор может обидеться, если она уйдет раньше времени. Она им очень дорожила.

— Как вы себя чувствуете в преддверии Рождества? — спросил доктор Лундин, когда молчание затянулось. — Вы, наверное, отмечаете его с родителями?

Фрэнси представила себе праздничный ужин с родней: похоже на компот из липких сухофруктов. Каждый ингредиент полезен и хочет как лучше, но вместе они друг другу только вредят. Особенно они с Кристиной: словно в стакан чая добавили и молоко, и лимон.

— Я бы предпочла не ходить, — очнулась Фрэнси.

— Чего же вы боитесь больше всего? — спросил доктор.

— Ну, что я буду сидеть и оправдываться. Пытаться объясниться, хотя с какой стати я должна это делать?

— А что вы должны им объяснять?

— Почему я такая, какая есть, и делаю то, что делаю. И почему я не делаю то, чего хотел от меня папа.

— Но вы же не читаете чужие мысли?

— Не читаю.

— А вы бы попытались сделать, как он говорит, если бы он попросил вас пройти по воде, аки посуху?

— Не попыталась бы, но…

— Это одно и то же. Если он требует от вас невозможного, вы не должны воспринимать это всерьез.

— Да, но…

— Он добровольно передал вам бизнес? Его никто не заставлял?

— Никто.

— И он все равно не отдает его вам полностью. Или, возможно, вы еще не дали ему ясно понять, что крепко стоите на ногах и не нуждаетесь в поддержке?

— Он обидится, если я ему это скажу.

— А как же вы, Фрэнси? Вам-то каково?

— Мне от этого плохо.

— Разве это справедливо?

Фрэнси пожала плечами, хотя прекрасно знала ответ. Но в подкорке засело, что, прежде всего, нужно защищать отца, а потом уже себя.

— Фрэнси, вы — взрослая женщина, — сказал доктор Лундин. — А не его маленькая дочка. И вы можете установить определенные границы в отношениях с отцом. Бизнес теперь ваш. Естественно, вы благодарны, что он его построил и передал вам, но почему вы должны всю жизнь мучиться чувством вины?

Фрэнси молчала.

— Вашему отцу придется смириться со своим выбором, — продолжал врач. — Бизнес передан вам. И если он теперь недоволен, злится или даже раскаивается, то это его проблема, и не вам его утешать.

Фрэнси, которой уже стало намного лучше, кивнула и встала. Сеанс терапии закончен. И теперь неделю ей придется справляться со всем самостоятельно.

Вскоре она уже вела машину (вообще-то, приняв собрил, садиться за руль нельзя, но ее это мало волновало) и зигзагами пробиралась через вялый плотный трафик. За рулем она тоже не могла успокоиться. Малейшая пробка выводила ее из себя. Несколько раз ей недовольно погудели, но Фрэнси было наплевать. Только включила погромче радио. Супер, виолончельный концерт! Теперь можно ехать домой и кормить Бэлль, а затем отправиться на ходьбу с палками. Может, и Пер присоединится — ему тоже не мешало бы растрясти жирок.

День с семьей.

Теперь все будет по-другому. Хотя бы чуть-чуть.

А что, если раз в неделю вообще не заниматься работой? Или хотя бы полдня? Да, полдня. И наверно, действительно, стоит как следует прочесать весь бизнес мелким гребнем, как выразился Юсеф. Ей не нравилось, что отец вмешивается в ее дела, но у него часто возникали разумные идеи, которые она сначала резко отвергала, а потом принимала. Нужно сконцентрироваться на какой-то основной теме. На наркотиках и проституции, к примеру. Казино — неплохая дойная корова, но это не беспроигрышный вариант: рекрутинг клиентов шел неплохо, но не более того. Контрабанда оружия и сигарет отнимали много времени и были слишком рискованны с учетом нормы прибыли. Конечно, контрабанда наркотиков — вещь очень опасная, но зато доход от нее таков, что все риски окупаются. Бордель процветает, кроме того, вести дела с Элизабет ей очень нравится, и с помощью ее девочек Фрэнси удалось посадить на крючок немало облеченных властью мужиков, а также пару баб.

— Милый, я дома! — радостно крикнула она, переступив порог дома.

Но вся радость мгновенно исчезла при виде Пера, который вместе с Наташей наряжал елку. Какими счастливыми они выглядели вместе! Гармоничная парочка, чьи веселые возгласы дополнял аккомпанемент Бэлль, попискивающей в стоящей рядом люльке.

Фрэнси повернулась на каблуках и пошла на кухню, уселась за нелепо огромный стол и принялась есть рождественские пряники прямо из коробки. Так уж и быть, злиться она не будет. Порадуется, что Перу и Наташе так хорошо вместе.

Нет, так не пойдет. Со злостью отодвинула от себя коробку.

— Как ты?

Пер хотя бы заметил, что она приехала домой.

— Нормально, — ответила Фрэнси.

Но тут голос дрогнул и она заплакала.

— Ну, ну… — утешал Пер. — Ну, что ты.

Он хорошо умел утешать. Просто мастерски. Поэтому уже довольно скоро она опять почувствовала себя относительно неплохо.

— Я думал, тебе некогда наряжать елку, — оправдывался Пер. — Ты же все время говоришь, что у тебя полно работы. Я просто хотел, чтобы ты не волновалась из-за подготовки к Рождеству.

— Да, но я же хочу участвовать, — пробормотала Фрэнси. — Хочу делать что-то и помимо работы. Знаешь, сегодня у меня будет выходной.

Пер посмотрел на нее скептически. Фрэнси. Выходной. Такого не случалось целую вечность. Даже в день родов она несколько раз умудрилась поговорить по телефону о делах.

— Можем поехать за подарками, — предложил он, когда Фрэнси уже успокоилась. — Родне, друзьям… всем.

Фрэнси тут же вспомнила, что ей не мешало бы сесть за стол и просмотреть длинный список людей, которых она намеревалась подкупить дорогими подарками, но ей все же удалось отбросить эту мысль и сконцентрироваться на Пере. Таком милом и добром, в которого она дико влюбилась дождливым вечером уже почти десять лет назад. Тогда они стояли и ждали автобуса — оба к тому моменту поужинали, каждый в своей дружеской компании, и прилично выпили, — а автобус так и не приехал. Но поскольку Пер — настоящий джентльмен, он вызвался проводить ее до дома, будучи в счастливом неведении о том, что у нее с собой и нож, и пистолет.

В те времена она училась в университете на юридическом и работала на Юсефа только «на полставки», потому что отец хотел, чтобы она узнала все и еще чуть-чуть о законе и его блюстителях. Она по-прежнему дружила с парой однокурсников с тех времен. Один — адвокат, другой — прокурор. Ни тот, ни другой понятия не имели, чем она на самом деле занимается, и наивно верили ее «я решаю проблемы с налогообложением у мелких предпринимателей, это очень интересно — нет ли у вас каких-нибудь интересных дел в производстве?». На самом деле мало кто знал, чем же в действительности занималась Фрэнси. С самого начала она очень тщательно ограничила круг тех, кто знал.