Закрыл глаза и абстрагировался от его болтовни. Голос Хана звучал как жужжание противного насекомого.

Но вдруг, его слова заставили меня насторожиться.

— .. .тебя переводят в другой отсек. Можно сказать, будешь жить в люкс-апартаментах. Это хорошая новость.

— Плохая заключается в том, что это были твои апартаменты, и они насквозь провоняли тобой? — рассмеялся я.

— Не помешает отрезать твой язык, — прозвучал тихий, но наполненный яростью голос Хана. — Тебя переведут не на твоих двоих. Тебя поволокут как мешок, набитый отборным навозом. Поверь, я позабавлюсь, пока ты будешь в отключке.

Принял вертикальное положение и прищурил глаза, уставившись на довольную ухмылку шавки.

Не успел я ничего ни сделать, ни сказать, как этот выродок нажал на систему управления блокираторами.

Моё тело пронзила ослепляющая боль. Эта мразь выбрала высокий уровень, лишая меня сознания.

Но я всё запомнил.

Всё.

В принудительном и больном сне я убивал Хана, снова и снова.

И каждое убийство было кровавее предыдущего и приносило мне всё больше удовлетворения.

А затем был черёд Грана. Обхватив толстой цепью заплывшую жиром шею уродливого мудака, я душил его. Лицо жирного ублюдка сперва приняло красный оттенок, затем фиолетовый, и, наконец, начало синеть. И тогда я ослабевал хватку, не позволяя ему сдохнуть. Рано.

Потом я приковал его руки блокираторами. Улыбаясь, я нажимал на пульт управления, выбирая самое высокое значение, и посылал его телу разряды, даря этой сволочи невыносимые муки.

Но и тут я не позволил ему сдохнуть.

Наблюдая, как он тяжело дышит, сипит и из его дыры вместо носа капает кровь, смешанная с гноем, я позволил себе удовольствие наблюдать, как он начинает визжать, при виде моего тёрна, которому я разрешил отомстить. Последний аккорд в моей кровавой музыке.

Гибкие ветви с острыми и ядовитыми шипами пронзили тело жирного мерзавца, причиняя тому ещё больше боли. И я насладился его визгом, когда по стеблям полился огненный разряд.

Он кричал от боли. Рваные раны доставляли ему столько страданий, сколько он доставил всем несчастным, замученным им. И даже больше.

Мой разряд взорвал его изнутри.

Одно его глазное яблоко выскочило и теперь свисало из глазницы на кровавых нитях.

Сны могут стать

явью...

* * *

Когда пробудился от жестокого, прерывистого сна, в висках у меня стучало, словно при сильнейшем похмелье.

Как и сказал этот мудак Хан - меня перевели в другое место.

Окружали меня не прутья клетки, а безликие серые стены.

Ничем не лучше. Одна камера сменилась на другую.

Приподнял руки и вздохнул - блокираторы были на месте. Это значит, мой тёрн так же сидит в клетке, как и я сам.

Уронил руки и поразился боли, которая сопроводила столь простое движение.

Попытался сесть и от вспыхнувшей боли рухнул на кровать.

Всё тело ныло так, будто каждую мою мышцу оторвали от кости, а на её место засыпали металлическую стружку вкупе с измельчённым стеклом.

Лежал я на кровати и прислушивался к своему телу. Подвигал руками, пальцами, затем кистями. Попытался согнуть в колене одну ногу и застонал. Каждое движение сопровождала невероятная усталость и дикая боль.

Твари!

Я даже не собирался думать и строить догадки, что эти ублюдки со мной делали.

Позволил своему тёрну проползти по всему телу вверх и вниз, проводя детальный критический анализ моего состояния.

Мышечная броня в полном порядке.

Внутренние органы - тоже.

Связки и кости не имели новых повреждений. Застарелые переломы не в счёт.

Кожа была в полном порядке.

Но тогда, что не так?

Чувствовал я себя не просто дерьмово. У меня даже глаза болели.

Наконец, тёрн завершил диагностику, и теперь я знал, в чём дело. Меня накачали каким-то препаратом, уверен, что запрещённым. Этот препарат воздействовал на мои мю-рецепторы, которые ответственны за чувство удовольствия и ослабление болевых сигналов. Одним словом, они взбудоражили мою нервную систему, послав в мозг ложный сигнал о проблемах в организме. И теперь у меня болит абсолютно всё!

Нужно вывести эту дрянь из своего тела, чем тёрн мгновенно и занялся.

И пока он уничтожал отраву, я погрузился в целебный сон. И снилась мне Мия.

* * *

Мне претила сама мысль делать всё то, что требовал Гран.

Меня распирала ярость и я кусала губы, раздумывая, как бы мне предупредить пленного...

Подошла к камере новенького, остановилась и перевела дыхание, как будто хотела открыть дверь и войти, но вдруг, засомневалась.

У меня был сканер-ключ. Я могла спокойно открыть эту дверь хоть с внешней стороны, хоть с внутренней. Кто-то подумает, что это шанс. Шанс помочь бежать пленнику и самой тоже. Но всё не так.

У входа круглыми сутками дежурит охрана, состоящая из двух амбалов, вооружённых до зубов. Дроны, ведущие съёмку в коридорах и статичная камера внутри комнаты - не укрыться.

А ещё, едва пленный сделает шаг из своей новой камеры, он получит убойную дозу анксиолитика, который вырубит его на несколько часов, а пробудившись, он будет ощущать дичайшую боль во всём теле.

Этим препаратом его накачали, когда переносили сюда. Уверена, он до сих пор в отключке.

Только Хан и сам Гран могли отключить систему блокираторов. Ни у кого другого не было такой возможности.

Я пришла сюда под предлогом проверить состояние «больного», а на самом деле хотела помочь мужчине, чтобы его пробуждение не сопровождала невыносимая боль.

У меня задрожали руки, когда я потянулась ключом к сканеру.

Пронзительный писк двери почти заставил меня вздрогнуть, но я нашла в себе силы войти внутрь.

Бегло осмотрела комнату.

Серые бетонные стены. Такой же унылый потолок. Холодный пол.

Зато есть отдельный санузел, правда, без дверей. Есть вода и не только холодная, но и горячая.

Ещё тут была вытяжка. Хоть можно нормально дышать, не отвлекаясь на неприятные запахи и откровенную вонь.

В углу - небольшой угол со снарядами для тренировок.

И маленькое, с две мои ладони оконце, которое едва пропускало солнечные лучи и казалось, являлось насмешкой, дразня и, как бы намекая, что тебе, пленный, свободы больше не видать. Никогда.