Карта Оронтеуса Финеаса тоже привлекает внимание: на ней весьма точно даны сравнительные значения широты и долготы для побережий Антарктиды и континента в целом. Это отражает уровень географических знаний, недоступный до начала XX века.

Портолан Иегуды ибн-Бен Зара представляет собой другую карту, отличающуюся большой точностью относительных значений широты и долготы. Общая долгота между Гибралтаром и Азовским морем рассчитана с точностью до половины градуса, а по всей карте средняя ошибка в определении долготы не превышает одного градуса.

Эти примеры представляют лишь небольшую часть обширного и впечатляющего досье, представленного Хэпгудом. Общее впечатление от его кропотливого анализа сводится к тому, что мы занимаемся самообманом, когда считаем, будто точных инструментов для измерения долготы вообще не существовало до XVIII века. Напротив, карты Пири Рейса и других авторов являются сильным аргументом в пользу того, что такие инструменты были заново открыты, что они существовали намного раньше и использовались представителями ныне исчезнувшей цивилизации, которые исследовали и нанесли на карты всю поверхность Земли. Более того, эти люди, по-видимому, не только умели изготавливать точные и технически совершенные механизмы, но и обладали выдающими математическими познаниями.

Исчезнувшие математики

Сначала мы должны напомнить очевидную вещь: Земля имеет сферическую форму. Поэтому, когда речь идет о картировании, воспроизвести правильные пропорции можно только на глобусе. Перенос картографического материала с глобуса на плоские листы бумаги неизбежно связан с искажениями и может быть достигнут лишь с помощью искусственного и сложного механико-математического преобразования, известного как картографическая проекция.

Существует много разных видов проекций. Возможно, наиболее знакомой из них является проекция Меркатора, используемая в современных атласах. Среди других проекций можно назвать азимутальную, стереографическую, гномоническую, азимутально-равностороннюю, сердцевидную и так далее, но здесь нет необходимости вдаваться в подробности. Стоит лишь отметить, что во всех успешных проекциях требуется использование сложного математического аппарата, предположительно неизвестного в Древнем мире (особенно до 4000 года до нашей эры, когда якобы вообще не существовало цивилизации, тем более такой, которая могла совершать сложные математические и геометрические расчеты).

Чарлз Хэпгуд передал свое собрание древних карт на экспертизу Ричарду Стрейчену, профессору Массачусетского технологического института. Общий вывод был очевиден, но Хэпгуда интересовало, какой уровень математических знаний требовался для составления первоисточников. Восемнадцатого апреля 196 5 года Стрейчен ответил, что этот уровень должен быть очень высоким. Некоторые карты, к примеру, «имели вид меркаторовой проекции» задолго до самого Меркатора. Сравнительная сложность этой проекции, включающей широтное расширение, связана с использованием тригонометрического метода трансформации координат.

Другие аргументы в пользу того, что древние картографы были опытными математиками, сводятся к следующему:

1. Определение местоположения объекта на поверхности континента требует как минимум знания тригонометрической триангуляции. На больших расстояниях (свыше 1000 миль) необходимо вносить поправки на кривизну Земли, что требует определенного понимания сферической тригонометрии.

2. Относительное расположение континентов требует понимания сферичности Земли и использования сферической тригонометрии.

3. Культуры, обладающие такими знаниями и точными инструментами для определения координат, безусловно, воспользуются ими для создания сухопутных и морских карт.

Впечатление Стрейчена о том, что эти карты, несмотря на многократное копирование, отражают труд древней, загадочной и технически развитой цивилизации, разделили специалисты разведки ВВС США, к которым обратился Хэпгуд. Лоренцо Берроуз, командир картографического отдела 8-й эскадрильи технической разведки базы ВВС в Вес-то, особенно тщательно изучил карту Оронтеуса Финеаса. Он пришел к выводу, что некоторые источники, на которых она основана, были вычерчены в проекции, сходной с современной сердцевидной проекцией. Это, по мнению Берроуза:

Хэпгуд сделал еще одно важное открытие: он обнаружил китайскую карту, скопированную с более раннего источника на каменную колонну в 1137 году. Эта карта содержит такую же точную информацию о долготе различных мест, как и остальные. Она имеет похожую сетку и вычерчена с применением методов сферической тригонометрии. При внимательном рассмотрении она имеет так много общего с европейскими и ближневосточными картами, что напрашивается лишь одно объяснение: они происходят от общего источника.

Мы снова встречаем уцелевший фрагмент научных знаний исчезнувшей цивилизации. Более того, эта цивилизация, по крайней мере в некоторых отношениях, была не менее развитой, чем наша собственная, а ее картографы «произвели съемку практически всего земного шара с одинаковым уровнем технологии, сходными методами, равными математическими знаниями и, возможно, с использованием одних и тех же инструментов».

Китайская карта указывает на другое обстоятельство: человечеству было оставлено бесценное глобальное наследие, которое, по всей вероятности, не ограничивается лишь высокими познаниями в области географии.

Может быть, какая-то часть этого наследия была распространена в доисторическом Перу так называемыми «вира-кочами» — таинственными бородатыми чужеземцами, которые приплыли из-за моря «во времена тьмы», чтобы восстановить цивилизацию после сильнейшего катаклизма.

Я решил отправиться в Перу и поискать ответ на этот вопрос.

Я в Южном Перу лечу над пустыней Наска.

Подо мной вслед за рисунками кита и обезьяны в поле зрения попадает колибри с раскинутыми крыльями, протянувшая свой изящный клюв к воображаемому цветку. Потом мы резко забираем вправо; крошечная тень нашего самолета преследует нас, когда мы пересекаем бледный шрам Панамериканской автострады и следуем по траектории, которая выводит нас к знаменитому Алькатрацу — цапле со змеиной шеей размером в 900 футов, рожденной в воображении неведомого мастера геометрии. Мы описываем круг, второй раз пересекаем автостраду, пролетаем над поразительной композицией из рыб и треугольников, выложенной рядом с пеликаном, поворачиваем налево и скользим над стилизованным изображением огромного кондора с рулевыми перьями, развернутыми в иллюзии полета.