Столицей инкской империи был город Куско, что означает «пуп земли» на местном языке кечуа. По преданию, его основали Манко Капак и Мама Окльо, двое детей Солнца. Здесь инки поклонялись солнечному богу, которого они знали под именем Инти, но другое божество они почитали выше всех остальных. Это был Виракоча, чьи тезки считались авторами линий на плато Наска и чье собственное имя означало «Пена Моря».

Без сомнения, то обстоятельство, что греческая богиня Афродита, рожденная из моря, получила свое имя от пены (apbros), из которой она вышла, является простым совпадением. Кроме того, жители Анд неизменно изображали Виракочу в облике мужчины. Однако ни один историк не в состоянии сказать, насколько древним был культ этого божества, когда испанцы положили ему конец. Дело в том, что еще задолго до того, как инки включили его в свою космогонию и построили в его честь величественный храм в Куско, высшее божество по имени Виракоча чтили все цивилизации, когда-либо существовавшие в долгой истории Перу.

Цитадель Виракочи

Через несколько дней после отъезда с плато Наска мы с Сантой прибыли в Куско и сразу же отправились посмотреть на Кориканчу — величественный храм, посвященный Виракоче в доколумбову эпоху. Сама Кориканча, увы, давно исчезла, а вернее, была захоронена под слоями более поздних архитектурных сооружений. Тем не менее испанцы сохранили ее превосходный фундамент и нижнюю часть сказочно прочных стен и возвели на них свой колониальный собор грандиозных размеров.

Подходя к парадному входу в собор, я вспомнил, что некогда стоявший на этом месте инкский храм покрывало более 700 листов чистого золота (каждый из которых весил около двух килограммов) и что на просторном внутреннем дворе храма находилось «кукурузное поле», тоже изготовленное из золота. Я не мог удержаться от мысленного сравнения с храмом Соломона в далеком Иерусалиме, который, как принято считать, тоже был украшен листовым золотом и чудесным садом с золотыми деревьями.

Землетрясения в 1650 и 1950 годах причинили значительные разрушения испанскому собору Санто-Доминго, возведенному на месте храма Виракочи, и в обоих случаях приходилось перестраивать его. Но инкский фундамент и нижние стены пережили эти природные катаклизмы без повреждений благодаря своей характерной кладке с прочным соединением многоугольных блоков. Эти блоки и общий план помещения — почти все, что осталось от первоначальной структуры, если не считать восьмиугольного помоста из серого камня в центре просторного прямоугольного двора, некогда покрытой 55 килограммами золота. По обе стороны двора находились притворы инкского храма с такими совершенными архитектурными элементами, как конусообразные стены и резные ниши, высеченные из цельных гранитных блоков.

Мы отправились прогуляться по узким мощеным улочкам Куско. Оглядевшись вокруг, я осознал, что не только испанский собор наложен на более раннюю структуру; весь город производил двойственное впечатление. Вокруг меня возвышались просторные, обнесенные балконами дома в колониальном стиле и дворцы пастельных оттенков, но почти все они покоились на инкских фундаментах или содержали образцы такой же замечательной полигональной кладки, какая использовалась в Кориканче. В одной аллее под названием Атунрумийок я остановился, чтобы изучить затейливую, похожую на составную головоломку стенную кладку, состоящую из бесчисленных каменных блоков разного размера и формы, превосходно подогнанных друг к другу под разными углами без каких-либо следов раствора.

Изготовление отдельных блоков и их укладка в такую сложную композицию могла быть делом рук лишь опытнейших мастеров, отточивших свои навыки за столетия архитектурных экспериментов. На одном блоке я насчитал двенадцать углов только с одной стороны и, как ни старался, не смог просунуть даже тонкий листок бумаги между ним и соседними блоками.

Бородатый незнакомец

В начале XVI века, когда испанцы еще не занялись всерьез уничтожением перуанской культуры, идол Виракочи стоял в святая святых храма Кориканча. Согласно тексту того времени под названием Relation Anonima de los Costumbres Antiquos de los Naturales del Piru («Анонимное сообщение о древних обычаях перуанских туземцев») этот идол имел вид мраморной статуи, чьи «волосы, черты лица, одежда и сандалии напоминали св. Варфоломея, каким его изображают наши художники». Согласно другим описаниям, Виракоча был похож на св. апостола Фому. Я изучил ряд иллюстрированных церковных рукописей, где фигурируют эти святые. Обоих традиционно изображали как худощавых, бородатых белых мужчин пожилого возраста, носивших сандалии и длинные ниспадающие плащи или накидки. Мы убедимся в дальнейшем, что именно так изображали Виракочу его почитатели. Кем бы он ни был, он не мог быть американским индейцем, поскольку у них сравнительно темная кожа и практически отсутствует волосяной покров на лице. Из-за своей густой бороды и светлой кожи Виракоча был похож на представителя европеоидной расы.

Инки в XVI веке придерживались такого же мнения. Их легенды и религиозные верования наполняли такой уверенностью, что они сначала приняли белых бородатых испанцев, приплывших к их берегам, за полубожественных сородичей Виракочи, чье возвращение было давно обещано в пророчествах. Это несчастное совпадение обеспечило конкистадорам Писарро решающее стратегическое и психологическое преимущество, необходимое для преодоления численного превосходства инкских воинов в грядущих битвах.

Кто же стал прообразом Виракочи?

Во всех древних легендах народов Анд присутствует образ высокого человека, светлокожего и бородатого, окутанный покровом тайны. Хотя он был известен под разными именами во многих разных местах, в нем всегда можно было узнать Виракочу, «Пену Моря», знатока науки и волшебства, который владел ужасным оружием и пришел во времена хаоса, чтобы установить порядок в мире.

Эта сюжетная основа в разных вариантах существует у всех народов Андского региона. Она начинается с живописного описания страшной катастрофы, когда земля была затоплена водами Потопа и погрузилась во тьму, потому что солнце перестало сиять в небе. Общество распалось, и люди терпели огромную нужду. Но потом

Испанский хронист, записавший эту легенду, пояснил, что узнал от индейцев в своих путешествиях по Андам: