Многие вопросы остаются без ответов, но завеса тайны медленно приподнимается. Люцифер никогда не заводил отношений с человеческой женщиной, как сказали Наама и Лилит, но сейчас живет вместе со Стар. Он даже берет ее с собой на праздники на небеса. А меня он прятал в своих покоях. Он планирует править раем вместе с ней? Они собираются решать, кому можно вкусить с Древа жизни, а кому нет? Мои руки трясутся от мысли о том, что они будут жить вечно. Будет ли Стар с ним счастлива?

Я прижимаю книгу к груди и отправляюсь в раздел библиотеки, в котором лежат карты. Сейчас важнее найти план. Я должна вернуться в кабинет Люцифера, чтобы сравнить обе версии. Возможно, есть еще какие-то различия. Если Люцифер днем находится в Париже, а ночью – в кровати Стар, наверняка он мне не помешает.

Когда Кьяра и Тициан приходят ко мне вечером, я быстро убираю уже просмотренные карты обратно на полку. Я не хочу втягивать их во все это. По крайней мере, до тех пор, пока я смогу держать это в тайне. Кроме того, надо избежать того, чтобы Кьяра могла случайно разболтать своему отцу, чем я тут занимаюсь.

Мы идем на кухню, и вскоре к нам присоединяется Наама. За своими исследованиями я совсем про нее забыла. Она провела в комнате Алессио почти весь день. Ей явно стало лучше, потому что она больше не выглядит такой напряженной, как раньше, хотя ее глаза и блестят от слез.

– Ты хочешь поесть с нами? – спрашивает Кьяра, придвигая тарелку с нарезанными фруктами к Нааме. – Ты была девушкой Алессио, верно? – Наама тянется за кусочком яблока и медленно его жует. Она не отвечает. – Он постоянно о тебе рассказывал, – продолжает Кьяра, – а Стар собиралась нарисовать ему твой портрет.

Я тяжело сглатываю и задаюсь вопросом, как Наама выдерживает подобные расспросы.

– А где он? – нерешительно спрашивает она. – Можно мне посмотреть?

Кьяра чешет затылок. Судя по всему, она только сейчас поняла, что сказала.

– Он всегда носил его с собой, – тихо говорит она. – Я думаю… – Девочка прерывается и смотрит на меня в поисках поддержки.

К моему удивлению, Наама улыбается вместо того, чтобы расплакаться.

– Значит, в момент смерти он был не один.

Большие карие глаза Кьяры наполняются слезами.

– Да, думаю, так и было. Но ему для этого и не нужен твой портрет.

– Ты умна не по годам, – говорит Наама. – Спасибо, что рассказала мне об этом.

– Мы все по нему очень скучаем.

Наама сглатывает и поворачивается к Тициану.

– Я слышала, что ты хотел научиться драться.

Смена темы меня смущает, но брат быстро кивает.

– Хочешь показать мне, чему тебя уже научил Кассиэль?

Прежде чем я успеваю возразить, брат встает со стула.

– Ты тоже идешь с нами, – говорит она Кьяре. – Женщины тоже должны уметь сражаться не хуже мужчин, а ты для этого уже достаточно смелая.

Кьяра вскакивает с места и берет Нааму за руку.

– Кассиэль ни разу мне этого не предлагал.

Изумленная Наама хлопает глазами, но не отпускает маленькую руку девочки.

– Значит, настало время твоего первого урока.

Мы тренируемся до самого вечера. Кьяра достаточно умело метает ножи и много раз побеждает Тициана. Правда, он лучшее нее прыгает на скакалке, и в итоге у них ничья.

– Надо более уважительно относиться к девушке, которая тебе нравится. – Наама похлопывает его по затылку, и тот краснеет. – Держу пари, Алессио учил тебя этому.

Кьяра ухмыляется, а Тициан смущенно кивает.

Незадолго до заката мы отводим Кьяру и Тициана домой. Анфиэль следует за нами словно тень. У меня не было дня, когда я думала о нашем будущем меньше, чем сегодня. Я чувствую себя отлично, и, думаю, Наама тоже.

– Спасибо, – говорит она, прощаясь со мной около четвертого небесного двора. – Я бы с радостью это повторила.

– Я тоже, – отвечаю я, обнимая ее. – Ты понравилась Кьяре.

– Она мне тоже нравится. – Щеки Наамы алеют, как будто ей стыдно. Я не могу представить себе, что она будет спокойно смотреть на то, как оба ребенка погибают во время Апокалипсиса.

Два дня спустя Кассиэль раньше обычного отводит меня в библиотеку. Сегодня воскресенье, и площадь пустует, потому что рынок не работает. На улицах непривычно тихо.

– Скажешь мне, в чем дело? – Я толкаю его в бок. На небесах я вижу удивительно много пар крыльев, и это меня беспокоит.

– Через пару часов в Париже состоится первое испытание ключей, и мне нужно там присутствовать.

– Значит, скоро найдут последнюю девушку. Вы, должно быть, рады этому.

Он проводит рукой по волосам.

– Меня это совсем не радует. Если бы все было так, как я хочу, никакой рай нам не понадобился бы.

Неожиданно слышать от него такие слова, но Наама и Лилит уже высказывали подобные мысли.

Кассиэль переходит на шепот:

– Рай не стоит всего этого.

Чтобы понять, что он имеет в виду под «этим», мне не нужно ни о чем его расспрашивать.

– Ты уже знаешь, что это будет за испытание?

– Нет. Мы узнаем об этом только на старте.

– Ты нашел хоть одну девушку из тех, кто участвует?

Он почти негодующе качает головой.

– Я сказал Михаэлю несколько недель назад, что больше не могу быть охотником за ключами. Я же тебе уже говорил. Ты думала, я соврал?

Думала ли я так? Откуда мне знать, чем он там занимается, когда летает на небеса по утрам. Правда, меня это и не касается. Может быть, Кассиэль уже не охотник, но он все еще один из подданных Михаэля.

– Надеюсь, тебе не пришлось ссориться с ним по этому поводу.

– Я, к собственному удивлению, обнаружил, что признание Михаэля не так много для меня значит, как я думал.

Мы подходим к входу в библиотеку.

– Когда ты вернешься? – спрашиваю я, поглаживая его по руке.

– Только завтра. Тебе удобно будет остаться в библиотеке на ночь? Иначе тебе придется одной спать в покоях четвертого небесного двора. Но, кажется, здесь тебе будет комфортнее.

– Я с радостью останусь тут. Большое спасибо, что ты позаботился об этом.

Кассиэль, кажется, испытывает облегчение.

– Значит, увидимся завтра. – Я целую его в щеку, и он явно удивлен моим жестом. Все это для него не так просто, как я раньше думала.

– Я не могу пожелать вам удачи. Думаю, ты это понимаешь.

– Я этого и не ждал. Будь осторожна.

– И ты тоже.

Я смотрю ему вслед, наблюдая за тем, как Кассиэль присоединяется к другим ангелам, собравшимся на площади.