Коннор потянулся за хлебными палочками и автоматически одну положил к ней в тарелку.

— Да так, ничего особенного.

Бронте подцепила равиоли на вилку и отправила в рот.

— Типичный мужской ответ. Скажи-ка, вы, мужчины, от рождения такие или это приобретенная с годами привычка?

Коннор вздохнул.

— Просто это значит, что все, о чем бы мы ни думали, не отличается большим разнообразием.

— Допустим, этот ответ меня устраивает, — произнесла Бронте.

Коннор же с любопытством размышлял, как она сможет управиться со всем, что лежало на ее тарелке.

— Итак, — начала Бронте, сделав глоток вина. — Как прошел день?

Коннор выпил пива.

— Нормально, — ответил он.

Вопрос и ответ показались ему естественными. У него было ощущение обычного рабочего дня. Но это лишь ощущение, в действительности все обстояло хуже, чем обычно. Только сидя за столом с Бронте, Коннор чувствовал себя… спокойно.

— А как у тебя прошел день? — поинтересовался он в свою очередь.

— Не очень. Могло быть и лучше.

Коннор взглянул на Бронте.

— Помнишь, я говорила о коллеге? Так вот, он официально забрал у меня дело Прыки — Роббинс.

Коннор кивнул, словно этого ответа и ожидал, но заметил, как задрожала вилка в ее руке, да и ела Бронте без особого удовольствия.

— Я… нашла кое-что любопытное, хотя…

Их взгляды встретились, и он понял по выражению ее лица, что пора готовиться к худшему.

— Но я не хочу сейчас говорить об этом, — добавила Бронте.

Коннор сосредоточился на еде, пытаясь угадать, что именно она не договорила.

— Не думай об этом, — начала опять Бронте. — Расскажи мне лучше что-нибудь о могущественных Маккоях.

Коннор удивленно взглянул на нее.

— Каких?

Бронте улыбнулась.

— Что-нибудь, чего я еще не слышала от Келли.

— Нет, я не понял, что ты имела в виду под словом «могущественные»?

Девушка рассмеялась.

— Только не говори, что ты удивлен. Ведь все знают, что каждый из вашей семьи, так или иначе, связан с правосудием, верно?

— Постольку-поскольку, — ответил Коннор.

— А твой отец?

— И мой отец тоже.

— Почему? — искренне удивилась Бронте. Коннор оторвался от тарелки и посмотрел на нее, потом вздохнул. Он не совсем понял, что ее интересует. Он всегда хотел быть офицером полиции. Но в первый же год в академии объявили набор на курсы службы судебных исполнителей при Министерстве юстиции. Коннора это привлекло и заинтересовало, но с отцом возникли серьезные разногласия из-за того, что он хотел попробовать себя в другой сфере судебного производства, против чего возражал Шон. Тогда Коннор поразил всех, устроившись ночным охранником в тюрьму, а днем посещая лекции в колледже. Ему было очень тяжело, так как еще нужно было присматривать за младшими братьями.

— Иногда профессия сама тебя выбирает, — тихо произнес Коннор.

— Тебе никогда не хотелось все бросить?

— Нет, — твердо ответил он.

— Разве ты не устаешь от ежедневного общения с отбросами общества?

Он все еще не мог понять, к чему она клонит. Бронте вздохнула, и улыбка исчезла с ее прекрасного лица. Коннор осторожно спросил:

— А ты никогда не хотела все бросить?

Бронте на секунду задумалась.

— Нет. Никогда, — ответила она и отломила кусочек хлеба. — Наверно, это смешно, но мы просто не замечаем, что занимаемся, по сути, одними и теми же вещами. Если отбросить все формальности, то и ты, и я держим людей под арестом, верно? Просто приходим к этому разными путями и пользуемся разными средствами.

Коннор не сумел сдержать улыбки.

— Отличие все же есть, ты — высококвалифицированный юрист, а я… мне еще надо учиться и учиться.

— Ну, ты не прав, — иронично заметила Бронте, жуя кусочек хлеба. — Ты никогда не гнался за дипломом юриста, верно?

Коннор рассмеялся.

— Я серьезно. Ты всегда была лучше всех, если память меня не подводит.

Взглянув на Бронте, Коннор понял, что она внимательно его слушает.

— А я помню, как ты пропускал больше половины лекций, умудряясь при этом все, сдавать хорошо. Мне же приходилось сидеть на каждой лекции от начала и до конца почти с тем же результатом.

— Это еще не показатель, — заметил Коннор.

— Что именно? Высшие баллы или диплом юриста?

— И то и другое.

— Что-то я тебя не понимаю.

— Для моей семьи… понимаешь, высшее образование для Маккоев никогда не было самоцелью. У нас на него не хватало денег.

— С твоими-то способностями ты запросто мог получить стипендию, — удивилась Бронте.

— Как ты не понимаешь! Мне приходилось работать, чтобы поддерживать семью и моих ребят.

Бронте не переставала удивляться словам Коннора.

— Ребят? Ты говоришь о своих братьях так, словно они были твоими детьми.

— В какой-то степени так оно и было, — спокойно ответил Коннор.

— А как же твой отец? — спросила девушка. Коннор пожал плечами.

— Он не слишком заботился о нас.

— Прости, я не знала.

Коннор ждал вопросов о своей матери и очень надеялся, что Бронте не задаст их. Хотя вполне возможно, что все подробности она могла узнать от Келли.

— Отчего умерла твоя мама?

У Коннора перехватило дыхание. К такому вопросу он был не готов, он до сих пор не может спокойно говорить об этом.

— Прости… но я не могу…

— Извини меня, я не хотела причинить тебе боль.

Они замолчали, каждый думал о своем.

Коннор никогда никому не рассказывал о том, что случилось с его матерью, но сейчас решил, что с Бронте можно поделиться. Это его настораживало и пугало одновременно.

Бронте откашлялась.

— Моя мама парализована и передвигается в инвалидной коляске.

Коннор, не моргая, уставился на девушку.

Ее мама? Конечно, он же ничего о ней не знает.

— А у тебя есть братья или сестры? — Он попытался отвлечь ее от грустных мыслей.

— Две сестры. Старшие.

— Что же произошло с твоей матерью?

Бронте слегка улыбнулась.

— Для человека, не желающего говорить о своей семье, ты задаешь слишком много вопросов о моей. Мама повредила спину, когда мне было около девяти лет. Вовремя, как обычно, ничего не заметили, а потом у нее начали неметь ноги, и вскоре развился паралич. Пять операций не принесли улучшения, и мама стала инвалидом. К тому времени сестры уже уехали, и все заботы о хозяйстве и о маме перешли в мои руки.