Нападающий снова кинулся на меня. Я хотела встретить его ударом ногами и, пока он не отдышался, проскочить мимо и выбежать на улицу – но он увернулся. Я потеряла равновесие. Неизвестный навалился на меня, снова схватил за шею, ударил затылком о стену. Я попыталась вырваться, но яд действовал всё сильнее, я с трудом держалась на ногах. Хагос… неужели Лидайя придёт сюда через полчаса, чтобы обнаружить мой труп?

Внутри полыхнула ярость, но в тот момент, когда я уже решилась на последний, отчаянный бросок – в зал ворвалась чёрная фигура:

 – Кто здесь?

Мой противник сообразил сразу. Не знаю, почему раньше он не использовал магию, наверное, боялся, что засекут – но сейчас он выпустил мощный воздушный заряд, от которого вздрогнуло всё здание.

Чёрная фигура на миг исчезла из дверного проёма: её просто смело и вынесло вихрем наружу. Следом выскочил и душивший меня – и мгновенно исчез, словно растворился в чернильной тьме.

 – Что тут происходит? – возмутился снова новый пришелец. Вспыхнул магический светляк, наконец заливая светом окрестности.

Это было так ярко, что я зажмурилась от рези в глазах. А когда раскрыла их, то неизвестный стоял прямо передо мной, и я наконец его узнала.

Высокий, широкоплечий, темноволосый… тот самый парень, что с такой злостью смотрел на нас с Ансом, когда мы тренировались тут несколько дней назад.

Он тоже меня узнал, по всей видимости. Гневно сощурился и потребовал:

 – Что ты тут делаешь в такое время? Первый курс? Отвечай!

Я бы, может, и рада была ответить, да горло не повиновалось. Связки полыхали от боли, по глотке словно тёркой провели. Зато действие яда как будто стало ослабевать. По крайней мере, стены и пол перестали кружиться.

Хагос… это что же получается? Кто-то ждал в засаде, по всей видимости, на крыше зала. Спрыгнул, когда я вошла, и напал.

Зачем? Почему? Хотели припугнуть? Или все же действительно – убить?

Идиот напротив всё не унимался:

 – Ты зачем вообще сюда явилась? Ночное свидание решить устроила?

Пронзительный голубой взгляд кипел злостью и даже каким-то презрением. Мне стало совсем нехорошо, я закрыла глаза, чтобы не смотреть на этого придурка. Если поначалу я была ему благодарна: не явись он вовремя, я могла умереть – то теперь мечтала только о том, чтобы хагосовы твари пожрали его с потрохами.

Тут, кажется, парень наконец сообразил, что со мной что-то не так. Интонации поменялись:

 – Эй, ты вообще здорова? Это же ты тут на турнире свалилась? Как тебя, Тайсен?

Я с трудом кивнула. Почувствовала, как он подходит. В следующий миг меня подхватили на руки – как беспомощного ребёнка. Я попыталась вырваться, но он прикрикнул:

 – Сиди смирно!

Я замерла, прижав руки к груди. Не хотела его касаться. Даже сама не знала почему: он меня спас, явно хочет помочь и он, похоже, из здешних работников, иначе что делал тут в такой час. Но дело скорее было в том, что от него пахло… приятно. Чем-то таким мужским, привлекающим, и от этого становилось вдвойне неловко и вдвойне раздражало.

Всё-таки этот парень мне не нравится. Совсем не нравится. Не разобравшись, сразу орать. И тот, душивший меня, сбежал из-за него.

Тот, кто душил меня… Эта мысль оказалась куда больнее, чем яд, сжигающий тело: неужели это был Хен? И если да – неужели он хотел меня убить?

Темноволосый парень притащил меня в подсобку, сгрузил на узкую кожаную кушетку. Тут свет горел – и беспощадно высвечивал захламленное помещение, старую, полопавшуюся, потрескавшуюся обивку кушетки, стол, на котором в беспорядке валялись инструменты.

Пока я осваивалась, быстро подхватил что-то с полки, пододвинул стул – ножки неприятно скрипнули по полу, – уселся рядом и бесцеремонно схватил меня за отворот куртки, притягивая к себе. Я напряглась, но в следующий момент поняла, что он держит в другой руке аптечку с белым знаком целителей на крышке.

Заставила себя расслабиться. Получалось плохо: парень стянул с меня куртку, а когда я хотела было взбрыкнуть, так сверкнул глазами, что я невольно присмирела. Так и застыла, послушно подняв голову, освободив доступ к шее.

Вот сейчас меня было бы совсем просто убить.

Мысль заставила меня дёрнуться. Я приоткрыла глаза, поймала встречный светлый взгляд. Он резал как ножом – пристальный, испытующий. Не выдержав его, я снова прикрыла веки, сделав вид, что спокойна.

Нет смысла паниковать. Если бы этот хотел меня прикончить – не стал бы прогонять того.

Движения парня – ловкие, привычные – приносили облегчение. Уже не так сильно горело в глотке, мир перестал ходить ходуном, исчезли плававшие перед глазами зелёные пятна. Зато, как назло, уединение, тишина – и эти нежные и одновременно уверенные прикосновения навевали совсем другие мысли. Неуместные мысли. Против воли нарастало волнение.

Не удержавшись, я осторожно, из-под ресниц, снова взглянула на парня. Сердце забилось сильнее, когда я поняла, что он тоже смотрит на меня, и взгляд его теперь куда мягче, словно льдинки растаяли. И губы сжимает не так плотно. А губы у него красивые, Хагос бы взял его душу.

Хоть с меня и стянули куртку до самых запястий, почему-то стало жарко.

И тут парень, закончив с обработкой, подхватил аптечку и резко встал. Вернул ящичек на место, обернулся и ледяным тоном проронил:

 – Жду объяснений.

Наваждение спало. Каких ещё объяснений? Как же раздражает такой тон, как будто ему все должны!

Парень, похоже, прочитал мои чувства по лицу. Скривился и выдал нотацию:

 – В такое время все студенты должны быть в общежитиях, а не шататься один Хагос знает где. С чего тебя понесло в зал, и кто там был? Явно не свидание ведь, а? Или ты с твоим кавалером любите пожёстче?

От возмущения я не сразу нашла слова. Он точно идиот. Или специально несёт всю эту чушь? Сам же мои повреждения обрабатывал, при чём тут вообще кавалер?

 – Не скажу! Вы вообще кто такой?

Говорит «все студенты» – значит, сам он не студент? Но он молодой, не старше двадцати пяти точно. Мог бы и за старшекурсника сойти, но держится не как старшекурсник, конечно. И в подсобке сидит как право имеющий. Что он тут, инвентарь считает? Новый завскладом?

Я подавила усмешку, но было уже поздно. Этот гад заметил, гневно прищурился:

 – А ну-ка выкладывай, или обо всём будет известно ректору.

Пф-ф! Напугал домерона голой задницей. Наш ректор как раз известен своей мягкостью. Он только на этого ябеду посмотрит со снисходительной улыбкой – и делу конец.

Вот если выяснится, что это не банальное ночное свидание, а меня хотели убить… тогда да, вся академия встанет на уши.