– Прости, – цепляется с другой стороны Катя.

Шагаем неспешно и некоторое время молчим.

– Да не обижаюсь я… Просто… Все очень сложно, – с трудом подбираю слова. – Я не хочу забывать то, что произошло. Не потому, что считаю Кира виноватым… Не считаю. Каждый сам за свои поступки отвечает. Довлатова – за свой. И ревность – не оправдание зверству. Но с Бойко… У меня с ним только проблемы. Во всем.

– Ты права, – поддерживает меня Катя.

А мне вдруг очень грустно становится. Потому что втайне я ждала другой реакции… Хотелось, чтобы опровергли мои слова. Переубедили.

И тут Лена выдает:

– Ну, если честно, чтобы кто-то заревновал твоего мудаковатого принца, уже причин достаточно. Бойка проводит с тобой время. Приглашает к себе домой. Спит с тобой в одной кровати.

– Лена!

– Соррян. Я просто рассуждаю логически. И если ты решила всю оставшуюся жизнь на воду дуть, то явно не тем путем пошла.

– Ой, ну хватит, – перебивает Катя. – А пойдемте в кино! В «Планете кино» премьера «Кричи громче». Сами Градские презентуют!

– Это экранизация того жуткого «бункера»[1]?

– Угу.

– Говорят, это полностью реальная история, – прицокивает Лена языком.

– И ты в это веришь? – скептически смотрю на обеих девчонок.

Я, конечно, наивная, но у них случаются моменты незамутненного сознания.

– Ну, то, что Градские, тогда еще Мария Титова и Ярослав Градский, угодили в бункер и провели там двадцать семь дней – общеизвестный факт. В интернете есть информация!

– Аргумент, – хмыкаю я.

Однако на поход в кино все же соглашаюсь. Домой идти не хочется. Мама, в связи с сессией, возвращается все позже, а я в одиночестве слишком много думаю.

Марию Градскую я люблю и уважаю. Она активный общественный деятель и меценат. Однажды мы с ней даже выступали на одной сцене во время экологической конференции. А вот ее мужа и сыновей я вижу впервые. Они оказываются такими улыбчивыми, что у меня самой невольно губы расползаются. Есть люди, которые входят в здание, как солнце. Вот именно таким является глава семейства – Ярослав Сергеевич. Сходу покоряет своими уверенностью, легкостью, ненавязчивыми шутками и открытым смехом. Трудно оторвать взгляд, даже когда он молчит, и полагается слушать его жену.

– Когда я писала эту книгу, мне просто хотелось закрыть некоторые воспоминания и больше к ним не возвращаться… – говорит Градская с трибуны.

– А получилось, что по всему миру разнесла, – замечает Ярослав Сергеевич в свой микрофон и как-то двусмысленно ухмыляется.

Зал взрывается смехом. А мне вдруг неловко становится. Я тоже читала эту книжку, там много секса. Очень откровенного. Я бы сказала, даже разнузданного секса.

– Неужели все это действительно правда? – шепотом обращаюсь к девочкам.

Однако ни одна из них на вопрос не реагирует. Неотрывно смотрят на сцену.

– Он такой красавчик, – вздыхает Лена мечтательно. – Сколько ему сейчас?

– Тридцать два, – отвечает Катя.

– А дети-то совсем не маленькие…

– Ну, так им было по восемнадцать в бункере. А в двадцать один они уже поженились.

– Младшенький сынишка на него похож, а старший – на нее. Прикольно.

– Все, девочки, тихо!

– …Кроме того, что эта история основана на реальных событиях, в нее заложен важный железобетонный посыл, – вещает Ярослав Сергеевич уже серьезно. Твердо и уверенно высекает. – В любой ситуации, при любых раскладах возможен хэппи-энд. Имеет значение лишь то, чего вы хотите. Если есть желание, найдутся силы и возможности. Приятного просмотра!

Презентация заканчивается, Градские с детьми покидают зал, гаснет свет, и на экране появляются первые титры, а у меня по коже не прекращают носиться мурашки. Последние слова мужчины застревают в моей голове и никак не хотят оттуда уходить.

Работают ли они? Или сказаны лишь для того, чтобы произвести впечатление?

Ответа я так и не нахожу. Но фильм заставляет меня не то что плакать… Буквально рыдать. Сначала от горя. А в конце – с не меньшей силой от радости. Хорошо, что, кроме меня, таких рыдающих в зале немало. В один из самых тяжелых моментов срабатывают часы Бойко, но на это никто не обращает внимания. Да и я сама. Просто снимаю их и прячу в сумку.

Из кинотеатра выхожу совершенно обессиленной, но вместе с тем счастливой. Девчонки всю дорогу обсуждают какие-то моменты, а мне и говорить не хочется. Я только улыбаюсь и киваю.

Едва поднимаюсь на свой этаж, звонит телефон. Я смотрю на экран, только вижу имя абонента, и пульс взлетает. Благо часы так и не надела. Орали бы сейчас на весь подъезд.

Не меньше четырех гудков пропускаю. Убеждаю себя не принимать вызов. И… Все равно принимаю.

– Алло!

– А-а… Аве, Центурион.

– Что тебе надо, Бойко? Предупреждаю, мне сегодня не до шуток.

– А что случилось?

– Ничего, – выдаю по слогам.

Слишком сильно хлопаю входной дверью. Яростно скидываю мокасины.

– Понял, ты тянешь время, чтобы подольше со мной поболтать.

– Еще чего! Придумал, – фыркаю так, чтобы он точно услышал.

– Я зайду на минуту. Сейчас.

– Это ты спрашиваешь или ставишь меня перед фактом?

– Предупреждаю. Слышу, по-другому не проканает.

– Ну, давай! Жду!

Отбив вызов, бегу в спальню. Останавливаюсь перед зеркалом, чтобы провести экстренную инспекцию своего внешнего вида. Дергаю из упаковки ватный диск, щедро поливаю его тоником и быстро прохожусь им по раскрасневшемуся лицу. Мазнув по губам блеском, принимаюсь суматошно расчесывать волосы.

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть и резко отбросить щетку. Несусь к двери, сердито выстукивая по паркету пятками.

– Что тебе надо? – налетаю на него, едва отрыв дверь. – М? Чего приперся?

Кирилл неподвижно застывает. Смотрит на меня несколько удивленно, а я стараюсь не замечать того, что сама на него неадекватно заглядываюсь. В груди проклятая жар-птица просыпается – машет крыльями и поет.

– Не, я, конечно, мудак, – грубо выдает Бойко. – Но и ты, блядь, с теми еще приколами.

– Так перестань таскаться ко мне!

– Слушай, Любомирова, у меня сейчас нет времени, чтобы скандалить.

– Так уходи!

Кир сжимает челюсти, отводит взгляд, шумно выдыхает, а потом вдруг шагает вперед и проталкивает меня собой внутрь квартиры. Я забыла включить свет в прихожей, и, когда он закрывает дверь, нас окутывает полумрак.

Ноздри забивает его запахом. Кожу обжигает теплом.