Крест. Вернув Крест, протопапа брал чашу со святой водой из рук протопсалта и, омочив пальцы, касался ими лба и глаз василевса, который делал глоток из чаши. В этот кульминационный момент агиасма все присутствующие в зале желали императору полихрония – долгой жизни, и он подписывал полагающуюся в связи с церемонией дарственную грамоту – простагму, что знаменовало финал праздничного приема в очередной раз освященном таким образом Дворце. И так из месяца в месяц, из года в год, из столетия в столетие…

* * *

Разумеется, такая сцена требовала соответствующих декораций. Официальная резиденция императора ромеев называлась Октагон («Восьмиугольник») – по форме здания, где располагался один из самых роскошных тронных залов. Такая же пышная резиденция императрицы, только круглая, в виде купольной ротонды, называлась Пантеон и примыкала к церкви св. Стефана и той северной, возвышенной части Дворца, которую называли Дафни и использовали для самых серьезных и торжественных мероприятий. Даже Оноподион – вестибюль Дафни – служил для определенного вида церемоний.

Одним из самых важных был Зал экскувиторов, то есть дворцовой стражи, которая входила в число отборной императорской охраны, а не менее важные Лихны представляли собой круглое сооружение с куполом рядом с Трибуналом (судом), где принимали императора во время его визита в Трибунал. Собственно Зал суда находился около главных дворцовых ворот Халки, ведших в комплекс Палатия, и здесь же были установлены статуи императоров и героев Империи. За века произведений искусства скопилось множество, так что дворцовый комплекс превратился в настоящий музей.

В Жемчужном дворце, мраморные полы которого, по словам современника, напоминали поле, покрытое цветами, царская семья жила только с весны до зимы. Из его окон открывались превосходные виды на сады, Босфор и Пропонтиду. В другом императорском дворце у вод Мраморного моря была опочивальня для новобрачных, в которой императрица появлялась на три дня после своей свадьбы с тремя придворными дамами, каждая из которых несла по алому гранату, усыпанному драгоценностями. К концу третьего дня она по винтовой лестнице – кохлии св. Христины – спускалась из брачного чертога в баню, чтобы принять ритуальную ванну, следуя строго установленному церемониалу, во время которого под надзором консула и в присутствии некоторых константинопольцев, представителей мер прасинов и венетов, участников торжественной церемонии, вносили тазы, кувшины, чистое белье, благовония, шкатулку с отборными драгоценностями, а само омовение происходило под аккомпанемент трех оргáнов.

Различные части Большого императорского дворца были соединены длинными коридорами, переходами, в том числе тайными, перипатами – мраморными галереями с колоннами, а перед входом в некоторые залы находились тропики – портики в виде арки на двух колоннах. Одна из таких роскошных арок украшала подход к Большому триклину Магнавры, или Манавре, самой большой тронной и приемной палате Дворца, где когда-то поначалу размещался синклит. Она имела вид трехнефной колонной базилики со сводчатым полуцилиндрическим потолком под крышей из позолоченной бронзы. Ее использовали для официальных и посольских приемов в Большом дворце.

В центральной полукруглой большой нише – апсиде Магнавры в 30-е гг. IX в. при василевсе Феофиле, имевшем особую любовь и вкус к роскоши, появился ансамбль, производивший наибольшее впечатление. Здесь под руководством весьма склонного к мирским, «эллинским» знаниям, высокоученого Льва Математика, известного также как Лев Философ или Лев Эллин, был сооружен самый великолепный парадный трон из когда либо созданных. Названный Соломоновым по имени трона прославленного библейского царя, он опирался на шесть золотых львов, имел хитроумные пневматические устройства, позволявшие ему, как подъемнику, в нужный момент царского приема возноситься высоко вверх. Рядом с ним находились изготовленные самыми искусными придворными ювелирами-хрисохоями механические золотые львы, раскрывавшие пасти, бившие хвостами, встававшие на своих постаментах золотые фигурки иных зверей и такие же механические, украшенные драгоценными камнями золотые птички, сидевшие на золотом платане. И это великолепие, немыслимое в Средневековье, с помощью механических приспособлений по сигналу издавало звуки – рычало и щебетало! Все, наслышанные о прославленном символе высшей власти ромеев, ждали встречи с ним. Об этом великолепии слагали легенды. Уникальное сооружение пострадало во время захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г., но тем не менее дожило до окончательной гибели Византии. В конце XV в. золотые птицы Магнавры с давно вышедшими из строя механизмами составили часть приданого византийской принцессы Софии Палеолог, супруги великого князя Московского Ивана III (1462–1505 гг.). После поражения от шведов под Нарвой в 1700 г. русский царь Петр Алексеевич вынужден был переплавить их на деньги. Так окончательно погибло чудесное, бесценное творение византийских ювелиров и механиков.

Уже при Константине Великом был построен Триклин 19 акувитов, то есть 19 лож, который использовали для торжественных приемов и обедов. Он располагался между Ипподромом и Священным Дворцом и получил свое название от находившихся в нем девятнадцати столов с ложами, по-латыни – аккубитус. Они предназначались исключительно для угощения особых гостей, приглашенных лично царем на ежегодный великий церковный праздник – Рождество Христово 25 декабря. Они обедали не сидя, как в обычные дни, а возлежа на ложах. Император главенствовал среди двенадцати гостей в апсиде зала, а сам зал по периметру окаймляли девять пар расположенных друг против друга С-образных мраморных столов с ложами, – каждая из пар для двенадцати гостей, что в общем давало возможность разместить в огромном зале 229 присутствующих. Еду им подавали только на золотой посуде, а после обеда на покрытых пурпуром повозках привозили фрукты в трех тяжелых золотых вазах. Громадное золотое блюдо, используемое в этом Триклине, хранилось в помещении под особым названием Кастресиакон, в который вели двери из слоновой кости. Рядом с этим пышно убранным, красивым залом располагался Трибуналий (не путать с упомянутым выше Трибуналом, Залом суда) – обширная трибуна с лестницами, на которой выстраивались во время шествий и церемониальных посвящений высшие чины Империи в окружении блестящей дворцовой стражи – вооруженных палицами манглавитов или равдухов, этерии со знаменами и хоругвями, воинов тагм, парадно одетых димотов и прочего званого люда.

В южной, приморской части Дворца располагалось самое сокровенное – Китон, уютные жилые и спальные покои царской семьи. Здесь же для надежности, чтобы быть всегда под рукой, под бдительным оком понедельно сменявшихся евдомариев находилась персональная сокровищница императора. Стены царских комнат были облицованы багряными порфировыми плитами, зеленым и белым мрамором, мозаиками, изображающими столь любимые охотничьи сценки. Василевса ежедневно будили в Китоне в шесть утра тремя ударами в дверь, и он, самостоятельно, без каких-либо церемоний одевшись, шел оттуда в Хрисотриклин – дословно «Золотой зал», чтобы начать день с молитвы перед иконой Спасителя, находившейся там в нише.

Как и Китон, Хрисотриклин тоже находился в южной части дворца, недалеко от моря. До Х в. он играл роль главной священной дворцовой тронной залы и представлял собой огромное восьмиугольное