18

– eBay? – интересуется папа.

Я сижу за компом в столовой, чтобы не было соблазна отвлечься на порнуху. Надо найти СКВИП. На плечо ложится отцовская рука.

– eBay – это что-то, да? Знаешь, кому он пришелся бы по душе? Бену Франклину.

У него пунктик насчет Бена Франклина. Что ни возьми, любое новшество, будь то Интернет, почта или собаки-поводыри, папа сразу примется рассуждать, как бы это понравилось Бену Франклину, доживи он до наших дней, потому что Бен Франклин был «передовым мыслителем».

– Бен буквально не поверил бы своим глазам, увидев мировое сообщество, свободно обменивающееся товарами, ничем не рискуя. Может быть, eBay ему понравился бы даже больше кондиционера, а ведь кондиционер наверняка стал бы его любимчиком.

Папа усиленно наворачивает чипсы с арахисовым маслом. Понятия не имею, какого ответа он от меня ждет.

– А ты что ищешь, сын? Хм-м-м… плюшевых медвежат?!

– Что? Ага…

Оказывается, существует мягкая игрушка «крупяная кукла»: голубенький кальмарчик по имени Сквип. Стоило мне вбить в поле поиска это слово, как на меня обрушилось страниц шестьдесят предложений о продаже дурацкого кальмара! Отец торчит у меня за спиной. Делать нечего, покорно добавляю «крупяная кукла» в поле поиска и получаю девять тысяч семьсот восемьдесят один результат. Под каждой игрушкой – теги: «плюшевый медвежонок, Рождество-2000», «состояние: как новый» и прочая хрень, чтобы вы сразу определили, кто перед вами: лемминг или улитка. На большинстве страниц отмечено, что игрушка «не подвергалась воздействию табачного дыма».

– Ты уверен, что ты не гей, сын?

Тупо кликаю по страницам с игрушками. Ну когда же он уберется?

– Пап, я просто кое-что ищу.

– Ну а вчера на вечеринке нашел, что искал? С кем-нибудь перепихнулся?

– Чего-чего?

– Ты прекрасно меня понял, Джереми.

– Да, кажется… Нет, не перепихнулся.

– Гм-м-м. Однако тебе ведь хочется, правда? Неужели в тебе нет этого драйва? – он всплескивает руками.

Я рычу. Впрочем, мой рык больше похож на писк или хрип. Папа разочарованно вздыхает.

– Сынок, от тебя мухи дохнут, ты это знаешь? – бурчит он, немного отодвинувшись. – В восемнадцатом веке все дети, наверное, были такими же, как ты. Отцы тогда брали сыновей за ручку, вели в бордель и – вуаля! – дело в шляпе, ребенок выходит с улыбкой до ушей. Мадам знали в этом толк и следили, чтобы юнцу досталась опытная девка без дурных болезней.

Молчу. Радужный медвежонок Джерри Гарсия стоит аж семьдесят один доллар! Чего это так дорого? Нет, я помню, что несколько лет назад это было повальное увлечение, но думал, народ давно переболел.

– А ты знаешь, что у твоей тетки Линды несколько тысяч таких игрушек?

– Правда?

– Весь чердак ими забит. Тусуйся с теткой почаще, лады? Короче, держи ее подальше от меня. – Он усмехается.

– А такие у нее есть?

Сортирую игрушки по цене. За самую дорогую просят девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов и девяносто девять центов.

– Джереми, ты меня за чучельщика, что ли, держишь? Ладно, труба зовет.

Труба обычно зовет его усесться с банкой пива перед теликом и смотреть футбол (только юношеская лига, там «поменьше стероидов»). Он уходит на кухню. Я же продолжаю поиски настоящего СКВИПа. Все без толку. Черт возьми, сколько же они просят за плюшевые игрушки! Восемь с половиной тысяч за две сотни «колибри-нектаринок» («Я – профессиональный продавец и инвестор. Я НЕ коллекционер. Этим я зарабатываю на жизнь себе и четверым детям. В этой стране найдется множество штатов, где нет ни одного «колибри»! А знаете, почему? Потому что все они МОИ!»). Больше двух сотен за десяток «мамочкиных медвежат». Бред какой-то. Машинально отмечаю, какие именно игрушки самые дорогие. Во-первых, медведи всех сортов, во-вторых, зверюшки, выпущенные под эгидой больших отелей или бейсбольных команд. Прежде я тоже собирал бейсбольные карточки, так что мир коллекционирования мне не чужд. Возвращаюсь к знакомому образу мыслей, где самое главное – умение анализировать, контролировать и схватывать на лету. Битый час разглядываю игрушки. Впервые за сегодняшний день я совершенно забыл о СКВИПе.

Когда домой возвращается мама, спрашиваю, можно ли мне сходить к тете Линде. В прошлом году я пообещал ей прочистить водосточные трубы и забыл. Мама удивляется, откуда столь внезапное рвение. Объясняю, что я, мол, примерный ребенок, обожающий свою семью. Мама звонит тете Линде. На следующей неделе мы приглашены к ней.

19

– Иеремия!

Воскресенье, вторая половина дня. Я в гостях у тетушки Линды. У меня в заднем кармане лежит список ценных «крупяных кукол», за которыми я, собственно, и явился. Там же – потрепанный и исчерканный «Список унижений» (пятница выдалась паршивой, зато я выяснил, что любимая группа Кристин – «Портисхед», и мы немного потрепались об этом, поскольку Джейка на репетиции не было). Терпеть не могу свою тетку, однако, как ни крути, мне нужны деньги. Это плохо, но так уж получилось.

– Входи, входи! – Тетя Линда втаскивает меня внутрь.

Она – мамина сестра. Рэя, ее мужа, дома нет. Он пашет пожарным наблюдателем в Монтане. На его месте я тоже предпочел бы жизни с тетей Линдой куковать по десять часов в день на высокой башне и обозревать леса.

– Ах ты божечки! – квохчет она.

Жужжание, потом громкий щелчок! Тетя Линда фотографирует, как я топаю по ее кухне.

– Вот он, вот он, наш мастер на все руки!

Щелк! У нее есть фото, на котором я блюю, фото, на котором я, совершенно голый, писаю в бассейн… И все их она вывешивает на холодильнике.

– Племянничек мой золотой! Хочешь персичек?

– Нет, спасибо, тетя Линда.

– Ладненько. Скажешь, когда захочешь.

– Обязательно. Ну, я наверх?.. – стою, качаясь с пятки на носок.

– Господи, Иеремия! Даже не поговорив по душам со своей любимой тетушкой? Я ведь уже почти старушка, мне все-все-все хочется знать. Как твои дела в школе? Как дома? Как поживает твой красавчик папаша?

Тетя Линда берет табурет, а мне кивает на пластмассовый ящик, на котором в данный момент развалился ее кот Хиросима.

– Ну давай, давай рассказывай!

Обреченно опускаюсь на ящик. Его перекладины врезаются в ягодицы.

– Тетя Линда, я ненавижу школу.

– Да неужели?

– Ага. Дело в том, что я – лох, и девчонки не хотят со мной встречаться. Вот, собираюсь приобрести суперкомпьютер. Он будет сидеть в моей голове и объяснять, как стать крутым.

– О господи! – тетя Линда машет на меня руками, ее рыжие волосы колышутся в приглушенном занавесками свете. – Ну и шутник же ты, Иеремия. Не думал о карьере комика?