Что-что, а торговаться в Оттии умели всегда.

– Я же не просто скорняк, – скромно напомнил Геллан, – а еще и снайпер. Куницу в глаз с восьмидесяти шагов бью и сразу шкурку сдираю. А тебе, кажется, срочно нужен помощник, чтобы выгодный заказ не ушел. Кстати, а насколько он выгодный? Монет десять дадут?

– Ты что?! – вытаращился на него Терслей.– За десять я бы даже пальцем не пошевелил. Трое бродячих кулбов кошачьего происхождения, один из которых в острой стадии агрессии, прибились к деревне Сомы недалеко от Бурката. Поначалу деревенские думали справиться самостоятельно, но когда обломали о кисок вилы и рогатины, догадались запереться на чердаках, по-быстрому скинулись и послали гонца с донесением Буркатской страже. Две дюжины за пару и двадцать пять за третьего.

Геллан молчал, переваривая информацию.

– Так я не понял – ты согласен?

– За половину? Да.

– За половину я найму десяток портовых попрошаек с рогатками и выстрою их цепью. Минимум один точно попадет в цель, уверяю тебя. Двадцать процентов – мое последнее слово.

– Сорок!

Повисла зловещая тишина, нарушаемая мерным сопением возницы, скрипом телеги и еще одним, совершенно предательским звуком – голодным урчанием живота Геллана. Принц прижался к бортику, надеясь заглушить эти трели, но прием не помог – пустой желудок запел еще громче.

– Слушай, скорняк, – как ни в чем не бывало начал Терслей, вытирая рукавом широкую ладонь.– Твой внутренний голос гораздо разумнее тебя самого. Только что он совершенно отчетливо сказал «да». Предлагаю отметить наше соглашение дружеским перекусом. Держи.

Приличный кусман сыра появился перед лицом принца.

– Убери! – гордо сказал Геллан.– Это чужое.

– Ешь! – строго ответил Терслей, спокойно отламывая сырный край и забрасывая рассыпчатый комок себе в рот.– На голодный желудок голова соображает гораздо хуже, по себе знаю. Если бы не ты, этот продукт сейчас валялся бы на обочине и, вполне возможно, что мы – рядом с ним. Заслужил! Как и свои двадцать процентов…

– Тридцать, – уже без прежнего энтузиазма предложил Геллан, вгрызаясь в угощение и чувствуя, как с каждым укусом растет его уверенность в себе.

– Ну ты и акула, скорняк! – уважительно помотал головой Терслей.– Ладно, уломал, ни тебе, ни мне – двадцать пять процентов! И жилье за казенный счет, – быстро добавил он, заметив протестующую гримасу Геллана.– По рукам? Вот и ладно. Значит, вечером иду в Гильдию и забираю заказ. У тебя родные близко?

– Так далеко, что я почти сирота, – вздохнул принц, расправляясь со вторым сырным куском уже медленней и аккуратней.

– Сирота – это хорошо, – с убийственной прямотой одобрил попутчик, и нельзя сказать, что его слова пролились на душу Геллана успокаивающим бальзамом.

Получив в свое распоряжение долгожданную еду, желудок радостно принялся за работу, а освободившийся от голодных мечтаний мозг запоздало родил весьма интересную мысль: «А ведь прежнего снайпера сожрали, дружок. Деньги – штука хорошая. Вот только нужен ли будущему королю такой жизненный опыт?»

Пять человеческих «сосудов», наполненных бесценными знаниями покойного архимага Аша, терпеливо ждали своего часа. Не мертвые, но и не живые, они покорно существовали в тайном убежище, ни на что не реагируя и слепо тараща глаза в пустоту. Их рты по-прежнему были закрыты печатями, и для поддержания сил у каждого «сосуда» дежурил специально приставленный слуга, чтобы кормить страдальца через ноздри жидкой пищей и следить за состоянием его здоровья.

Еще больше похудевший и мучающийся хроническим недосыпанием некромант практически жил в карете. Он прекрасно понимал, что, несмотря на признание Аша, перед ним стоит почти непосильная задача. Как только магическая пробка будут удалена и первый «сосуд» начнет перечислять ингредиенты вслух, бежать за покупками будет поздно. Следовательно, все необходимое должно быть под рукой.

Полки хранилища в ветхом, полуразваленном доме, который арендовал Киорус, едва не подламывались под мешками, банками и коробками, содержащими в себе лучшие, редчайшие снадобья и вещества, что удалось достать. Железы морского червя и жабьи глаза, сушеная печень страдающих циррозом людей и желчные пузыри мулов, порошок из костей новорожденных младенцев, порох, черный тальк, паутина, огарки церковных свечей, кровь гюрзы и кожа с капюшона кобры, муравьиная кислота, крысиный помет и пена с губ эпилептика, мел, пот, выпаренная морская соль и комариная эссенция – набор для будущего тайного колдовства пополнялся ежечасно.

Некромант, перелопативший ради такого случая кучу старых записей, все равно был хмур и напряжен, вполне отдавая себе отчет, что предусмотреть все никак невозможно. Архимаг Аш при жизни славился эксцентричностью. Он включал в свои заклинания строчки из языческих ритуальных песен, портовые ругательства и даже искаженные фрагменты молитв, посягая тем самым на основы религии. Какая каверза подстерегает Киоруса во время ритуала? Может, стоит закупить розовые лепестки? Ослиную мочу? Волосы монашки?

В среде магов Киорус был известен тяжелым нравом и поистине нечеловеческим упрямством. Сухой и жилистый, с прямыми плечами и острым кадыком, он был похож на гигантского нетопыря, когда стремительно несся по улице, а крылья плаща развевались за его спиной. Его глубоко посаженные серые глаза постоянно прятались в тени набрякших век и оттого казались черными, а покрытая пигментными пятнами кожа собиралась в жесткие складки, скрывая настоящий возраст: магу было чуть за сорок, хотя выглядел он значительно старше. Как все зарегистрированные в Совете некроманты, в юности Киорус прошел через процедуру «маски хладнокровия»: левая половина его лица была навеки лишена подвижности благодаря специальному парализующему уколу, и с каждым годом живая половинка отличалась от нее все меньше и меньше – черный маг успешно приучал себя заменять внешнее проявление эмоций скрытыми внутренними размышлениями.

Свою карьеру он начал с того, чем другие ее обычно заканчивают: провалил задание. Попытка сделать для высокородного пана даже не зомби, а тривиального ходуна-пугало, чтобы он веселил гостей во время маскарада, не удалась: у Киоруса получился примитивный хромой урод, который забавно передергивал плечами, часто падал и пугался живых людей до дрожи в коленях. Покорно приняв ругань заказчика, начинающий некромант выкупил у толстосума позорный результат собственных чар и заперся в лаборатории на неделю. Спустя семь дней он явил миру невиданную доселе диковинку.

Нормально ходить недоделок так и не научился, но зато в остальном… Послушен, внимателен, богатырски силен, не знает усталости и чутко реагирует даже на мимолетное движение бровей хозяина. Киорус, сумевший превратить свой первый блин комом в уникальное создание, прозвал его Адамом. Дополнительное удобство ковыляки как слуги заключалось в том, что он прекрасно выполнял поручения вне дома. Адам не напивался, всегда приносил полностью сдачу, и его никогда не обсчитывали лавочники. Некоторые проблемы возникали лишь в тех редких случаях, когда ковыляке по каким-то причинам приходилось вне дома чего-либо долго ждать: пару раз его забирала с улицы в городской морг дежурная стража, приняв холодного неподвижного слугу за окоченевший труп.