Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он засмеялся.
– Ага, точно. Кто твоя новая девушка на этой неделе?
– У меня ее нет.
– Чушь. Ты король секс-встреч.
– Твоя мама знает, что ты так говоришь?
– Нет.
– Ну как же?
Он пожал плечами:
– Ей все равно.
Судя по тому, что я знал об Иоланде Ходжс, ей было совсем не все равно. Еще ей было не безразлично, какой пример я подаю ее сыну. Но однажды вечером я позволил ему поиграть с моим телефоном, и он увидел сообщения не по возрасту от одной из девушек, с которой я иногда проводил ночи. Чтобы снять напряжение.
Естественно, Бенни задал тысячу вопросов. Тогда я не стал ему врать и сейчас не собирался.
– Послушай, – сказал я, пытаясь произнести умные слова. Моя челюсть работала словно на ржавых петлях. – Ты должен хорошо обращаться со всеми девушками. Что бы то ни было. Когда бы то ни было.
– Хорошо.
– Я не шучу. Девушки, которых я…
– Трахаешь? Чпокаешь? Занимаешься сексом с которыми?
Я взглянул на него. Он широко улыбнулся мне.
– Да ладно, – ответил я. – Эти девушки. Мы понимаем друг друга. Это нормально, что я не держусь рядом, и не вожу их на свидания, и не звоню им все время. Они не мои девушки и не ждут этого. Иногда девушкам нравится…
– Трахаться? Чпокаться? Заниматься сексом?
Я засмеялся.
– Да. Именно так. В этом нет ничего плохого, пока все довольны, понятно?
Бенни внимательно посмотрел на меня, нахмурившись.
– Почему ты устраиваешь мне эти внеклассные занятия?
– Это важно.
Он подумал об этом, а потом пожал плечами.
– Ладно.
Мы ели торт, когда солнце прорвалось через серость и засияло на поверхности ржавого пикапа. Бенни стал напевать «Feeling good».
– С каких пор ты слушаешь Нину Симон? – спросил я.
Он моргнул.
– Кого?
– Певицу, чью песню ты поешь.
– Не знаю никакой Нины. Я услышал ее в видео Jay-Z.
– Думаю, сойдет и так.
– Сегодня вечером твой последний спектакль? – спросил он.
– Последний Эдип, да.
– Тебе грустно из-за этого?
– Не очень, – ответил я.
По какой-то причине ко мне вернулись воспоминания об Уиллоу Холлоуэй, стоящей около театра с программкой в руке.
Я взглянул на Бенни, его щеку, испачканную глазурью, и улыбнулся.
– Это был хороший день рождения.
Утром в понедельник на уроке английского я села за единственную свободную парту – на последнем ряду возле Айзека Пирса. Он уже сидел на своем месте, которое я заняла на прошлой неделе, – откинувшись, скрестив руки и раскинув ноги. Он смотрел прямо перед собой, когда я прошла по проходу, и я постаралась лишь мельком взглянуть на него. Кожаная куртка, джинсы, ботинки. Жесткие, угловатые черты его лица уже не казались божественными, как под сценическим светом, но оставались такими же поразительно красивыми.
Я уселась за парту рядом с ним и засунула рюкзак под ноги. Неземная игра Айзека все выходные не отпускала меня. Казалось странным сесть рядом с ним на чем-то таком обычном, как урок английского, хотя я начинала понимать, почему Айзек хранил слова для сцены – он сидел на стуле так, словно тот едва мог удержать его.
«Он слишком велик для этого городка».
Я бросила на него взгляд и увидела, что и он исподтишка смотрит на меня. Сердце подпрыгнуло в груди. Мы оба отвернулись. Я сидела идеально неподвижно, пока электрическое покалывание не сошло на нет.
«Черт побери».
– Привет, – прошептал чей-то голос слева от меня.
Я повернула голову и увидела Энджи, склонившуюся над спинкой стула и уставившуюся на меня. В ее карих глазах плясало веселое изумление. На ее толстовке был нарисован графический носорог и надпись «Пухленьким единорогам тоже нужна любовь».
– Мы встречались? – спросила она. – Ты кажешься знакомой? Мы тусили в прошлую пятницу вместе или я себе это придумала?
– О, привет, – ответила я, одаряя ее улыбкой. – Как дела?
Она взглянула на мистера Полсона, который все еще разбирался с грудой бумаги на столе, а потом показала мне наклониться поближе. Мы склонились друг к другу, перешептываясь, прямо как раньше с Мирандой и девочками в Нью-Йорке. Прежде чем «X» вычеркнул их из моей жизни.
Энджи кивнула на Айзека позади меня.
– Словно сидишь с Китом Хэрингтоном, да? Или Брэдом Питтом времен «Легенды осени».
Я подавила улыбку и пожала плечами.
– Думаю, я справлюсь.
– Уверена? Ты даже не помнила о моем существовании секунду назад, это разбивает мне сердце. – Ее глаза расширились, и она склонилась ближе ко мне. Ее шепот перешел в шипение. – Ты влюбилась в него? Я все говорю тебе, что это безнадежный вариант, но, может, и нет. Возможно, ты ему тоже нравишься. Тебе стоит сказать ему, что видела спектакль. Скажи, что плакала.
– Тс-с-с, – я хлопнула ее по руке, и по мне пробежал разряд жаркого смущения. – Я не плакала.
Энджи вскинула брови.
– Черт. Ты видела это?
– Не волнуйся, – заметила она. – Он на всех так действует. – Она кивнула на Дуга Кили на другом конце класса. – Иногда качки бьют себя в грудь и швыряются грубостями в его адрес, но Айзек быстро их затыкает. Словно прыгающий лев. Или ягуар? – она постучала ногтем о передние зубы. – Кто самый сексуальный в семействе больших кошек?
– Пантера, – прошептала я, а затем закатила глаза. И все же было приятно сплетничать о парне с подругой. Нормально.
«Вот только парень, о котором мы говорим, в действительности мужчина, и сидит прямо рядом со мной».
– Пантера, да, – согласилась Энджи, чересчур громко. – В любом случае, о чем я говорила?
– Качки льют дерьмо на Айзека? – прошептала я.
– Эм. Это великолепное зрелище. Я не фанат жестокости, но наблюдать за ним, делающим что угодно, сексуально. Он такой… возбуждающий. – Она одарила меня похотливым взглядом. – Заставляет задуматься, каков он в постели. Понимаешь?
Легкое возбуждение пробежало по спине, прежде чем превратиться в нечто уродливое и тяжелое в груди. Легкие напряглись, дыхание стало отрывистым. Мысль о том, чтобы находиться в постели с красивым мужчиной вроде Айзека – или любым мужчиной вообще – была приятной болью желания, которое гнило под черной «X». Меня сразу накрыла грусть, ведь такой безобидный комментарий и естественная часть человеческой природы стали настолько грязны для меня. Я уселась обратно, подальше от теплой энергии Энджи.