Это он во всем виноват. Если бы ему не захотелось догнать Софию, он бы ее не окликнул. Она бы не обернулась и не оступилась. Нико проклинал собственную глупость.

Все утро он общался с персоналом отеля, не переставая думать о Софии. Хотел вернуться в пентхаус, но сотрудники досаждали вопросами.

Впервые в жизни он разрывался между бизнесом и личной жизнью. И все из-за ребенка. Ни о каких чувствах и речи быть не может. Нико не умеет любить. Ему меньше всего нужны сердечные страдания.

Однако, если он такой умный и рассудительный, почему подверг мать своего ребенка такой опасности? Нико благодарил судьбу, что с Софией все в порядке. Правда, неизвестно, не пострадал ли ребенок.

Он видел, что София по-прежнему напугана и волнуется. Не о себе. Она боялась потерять ребенка.

В этот момент Нико понял, что ради нее готов на любые жертвы.

София лежала на больничной койке, теребя пальцами край белоснежной простыни. Они с Нико с тревогой ожидали доктора, которого, казалось, не было целую вечность. Она видела как Нико ходит взад и вперед в небольшой смотровой комнате, словно зверь в клетке, и наверняка думает, что она крайне безответственный человек. Прав, конечно. Сейчас она обязана заботиться только о ребенке.

С малышом ничего не должно случиться. София никогда не простит себе, если ее невнимательность навредила ему. Вспомнив о выкидыше, она почувствовала пустоту в душе. Она не переживет этого снова, сделает все, чтобы ребенок был в безопасности.

София быстро заморгала, пытаясь справиться с эмоциями. Только бы не расплакаться. Она посмотрела на Нико. Он вышагивал, опустив голову.

Надо что-нибудь сказать, приободрить его. Но что? София думала только о благополучии ребенка.

Не выдержав стука каблуков его ботинок по кафельному полу, она произнесла:

— Тебе не обязательно оставаться.

Нико остановился, повернулся к ней и нахмурился:

— Я никуда не уйду, пока не узнаю, что с тобой и ребенком все хорошо.

— А если… — Дрожащий голос затих, и она зажмурилась.

Нико сел на край кровати и вгляделся в глаза Софии:

— Думай о хорошем.

— А вдруг…

— Все будет хорошо. — Он погладил ее по голове и щеке.

Его пальцы коснулись ее ушибленного подбородка, но она не отстранилась. Казалось, болит все тело. Но рядом с Нико боль затихала.

Правильно ли она поступает, наслаждаясь нежными прикосновениями, когда ребенку угрожает опасность? И почему его успокаивающие слова так умиротворяют? Судя по всему, Нико по-настоящему нежный и заботливый человек.

— Может быть, ты прав. — София старалась ободряюще улыбнуться, но не получилось. Она едва сдерживала слезы, нервы были на пределе. — У меня нет спазмов после того, как меня осмотрели. Как долго мы ждем?

Нико взглянул на часы:

— Не меньше получаса.

— Мне кажется, что прошла вечность. Но отсутствие спазмов — хороший знак. — Она погладила живот. — Держись, малыш. Твое время еще не пришло.

— Видишь? Я же говорил, что позитивный настрой помогает.

Внезапно ей в голову пришла тревожная мысль. А вдруг он решит, что если она не может позаботиться о самой себе, то не сумеет позаботиться о ребенке? София пристально разглядывала Нико, словно пыталась проникнуть в его мысли.

— Нико, это был несчастный случай. Я не хотела.

Дверь распахнулась, вошла врач, предварительно осматривавшая Софию.

— Как вы себя чувствуете? Спазмы уменьшились?

— Да.

— Но вы их по-прежнему чувствуете?

— У меня их нет примерно полчаса.

— Хорошо. Давайте сделаем УЗИ. Вы согласны?

— Да, — ответил Нико.

Врач посмотрела на него:

— Вы отец ребенка?

— Да. Я Нико Стравос. — Он пожал ей руку. — Я могу выйти, если нужно.

И направился к двери. София решила, что это глупо. Он имеет все основания остаться и убедиться, что ребенок в безопасности.

— Нико, останься. Ты увидишь нашего ребенка.

Он удивленно поднял брови:

— Ты уверена?

— Конечно.

Он встал с противоположной стороны кровати.

София ужасно нервничала. Казалось, прошла целая вечность до того, как на мониторе появилось изображение. Сначала не было слышно ни звука.

Наконец врач улыбнулась и, развернув монитор к Софии, сказала:

— Смотрите. Вот ваш ребенок.

Она щелкнула переключателем. Послышалось сердцебиение малыша. На глазах Софии выступили слезы, и от избытка эмоций стало трудно дышать.

— С ним все в порядке?

— У вас сильный, здоровый ребенок. Он отлично себя чувствует, как и его мать.

София прерывисто выдохнула, и только когда Нико взял ее за руку, вспомнила, что он стоит рядом с ее кроватью, и счастливо посмотрела на него, сжав ему руку. Слова не требовались. Оба думали об одном и том же. Их ребенок в безопасности. Простое и теплое прикосновение руки Нико успокаивало Софию. Благодаря ему она собралась с силами.

В глазах Нико читались непонятные эмоции. Сердце Софии учащенно колотилось, и она быстро отвернулась, а когда попыталась высвободить руку, он не отпустил. Что это значит? Он просто рад благополучию ребенка или в этом кроется нечто большее?

— Можно узнать пол ребенка? — спросила София.

— Боюсь, пока это определить не удастся. — Врач распечатала два снимка и повернулась к Софии. — Мы немного подержим вас в больнице.

— Есть проблемы?

— Нет. Я просто хочу убедиться, что у вас больше не будет спазмов. Как только все наладится, вас отправят домой. Вам придется много отдыхать. Вы и ваш малыш сегодня пережили довольно тяжелое испытание.

— Она должна лежать в постели? — насторожился Нико.

— Да. Это проблематично?

— Нет.

— Да, — одновременно произнесла София.

Врач недоуменно посмотрела на обоих. София взглянула на Нико, задаваясь вопросом, почему он ответил отрицательно.

— Мы путешествуем, — объяснила она. — Послезавтра улетаем на материк.

Нико покачал головой:

— Мы можем задержаться, если так лучше для Софии и ребенка.

— Но тебе нужно ехать.

Он нахмурился:

— Не суетись. Ты слышала, что сказала доктор? Будешь отдыхать, а я тебя подожду.

Он это серьезно? Такое ощущение, будто сам упал и ударился головой. Он собирается ее опекать? Она посмотрела на их сцепленные руки, и ее сердце забилось как сумасшедшее. Она в его руках в прямом и переносном смысле.