— Хорошо. Я рада слышать, что все улажено. — Врач посмотрела на Софию: — Знаю, как только станет легче, вам очень захочется скорее вернуться к привычному образу жизни, но не торопитесь. После сегодняшнего падения вам крупно повезло. Я хотела бы осмотреть вас через неделю.

— Неделя? — София не могла злоупотреблять добротой Нико, ему нужно скорее завершить поездку и вернуться к работе. — А можно мне вернуться в Нью-Йорк и отдыхать там?

— Лучше этого не делать. Нужно подождать. К тому же завтра, когда проснетесь, у вас может появиться боль от ушибов.

— Она останется в больнице, — пообещал Нико. — Я обещаю, что через неделю она придет к вам на прием.

— Но мне нужно ехать в Нью-Йорк.

— Я отвезу тебя туда, когда будешь готова.

— А как же твоя поездка-миссия? Это важно. Обещай, что выполнишь просьбу деда.

Он колебался.

— Если ты пообещаешь следовать указаниям врача.

— Обещаю.

— Договорились. — Врач улыбнулась. — Медсестра сообщит вам день и время следующего осмотра. Если возникнут проблемы, немедленно звоните мне.

Врач вышла, они остались одни. Нико отошел от Софии. Она сжала пальцы, ощущая тепло от его прикосновения, и очень старалась не хмуриться.

— Ты не обязан это делать. — Она хотела его прогнать, убежденная в том, что он не в восторге от перспективы нянчиться с ней.

Нико рассматривал снимок ребенка.

— Я останусь и буду за тобой присматривать.

— Но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным.

Он поднял голову. Их взгляды встретились, выражение его лица было непроницаемым.

— Почему я не должен чувствовать себя обязанным? Ты прилетела на Гавайи из-за меня. Вынашиваешь моего ребенка. Упала по моей вине. Я буду о тебе заботиться. Конец обсуждениям.

В самом деле? Он так думает? Принимает на себя ответственность за то, что произошло, ни в чем не обвиняя ее. София приложила все силы, чтобы не раскрыть рот от удивления. Оказывается, этот человек гораздо сложнее, чем казалось. И она жаждет узнать его лучше. Ради ребенка, разумеется.

Нико твердил себе, что все образуется, заглядывая к Софии очередной раз. Она мирно спала в хозяйской спальне номера люкс. После падения прошли сутки, и она чувствовала себя хорошо.

Он вернулся в просторную гостиную и уселся в широкое черное кожаное кресло у деревянного стола из мангового дерева в рустикальном стиле. Легкий океанский бриз трепал белые занавески на окне.

Нико смотрел на монитор компьютера, наблюдая, как число непрочитанных электронных писем увеличивается с каждой минутой. Ему очень не нравилось, что он не может полноценно заниматься делами. Сейчас надо находиться в офисе, постараться не допустить поглощения компании. Вместо него проблемы решают высококвалифицированные и высокооплачиваемые заместители.

Он не привык перекладывать дела на других и обычно находился в гуще событий. В нормальных обстоятельствах он уже летел бы в Афины. Но они сложились, мягко говоря, необычно.

До падения Софии он и не подозревал, как много для него значит их ребенок. И теперь никакое чрезвычайное происшествие не заставит его бросить Софию. Надо надеяться, что доверенные люди сделает в компании то, что полагается.

Нико оттолкнулся от стола. Кресло тихо проехало по деревянному полу. Он подошел к открытой двери, ведущей на веранду. Хотелось подышать свежим воздухом. Находясь на верхнем этаже отеля «Стравос», Нико мог беспрепятственно разглядывать Даймонд-Хед. Прислонившись спиной к дверному проему, он сосредоточился на ландшафте, стараясь расслабиться.

Он вспомнил, как в детстве хотел подняться на Даймонд-Хед, но дед всегда был слишком занят. Нико оставался на попечении скучных нянек, которые предпочитали смотреть мыльные оперы по телевизору, а не развлекать энергичного мальчика. Поэтому он решил развлекаться в отеле самостоятельно. Чему дед нисколько не удивился.

Нико вспомнил, как много раз убегал от портье. Как его звали? Ах да, мистер Калама. Как он мог забыть высокого, тощего, серьезного человека? Казалось, тот портье никогда не улыбается. Нико устраивал ему мелкие пакости, например вешал на исправные лифты табличку «Лифт не работает», заставляя мистера Каламу принимать меры. Или выставлял знак «Осторожно, окрашено!». Но веселее всего было убегать от портье.

— Почему ты улыбаешься? — послышался нежный голос Софии.

Он улыбается? Нико взглянул на Софию. Сегодня отчетливо проявились ее ушибы. На подбородке красовался лиловый синяк, на правой щеке — красная ссадина. Он посмотрел на ее забинтованное правое запястье. София отказалась делать рентген, врач была уверена, что у нее обычный вывих.

— Нико, ты меня слышишь?

Отмахнувшись от своих мыслей, он посмотрел ей в глаза, пытаясь вспомнить, о чем она спросила. Ах да. Почему он улыбался.

— Так, пустяки.

— Ты не просто так улыбался, — возразила она. — Пожалуйста, расскажи.

— Детские воспоминания.

— Насколько я понимаю, счастливые.

— Некоторые счастливые, да. — Он не желал ассоциировать «счастье» со своим прошлым и решил сменить тему. — Ты должна сесть. — Он бросился к дивану и собрал папки. — Вот сюда.

Она без возражений села.

— Я даже не представляю, каково ребенком путешествовать по миру. Почти все свое детство я провела в Нью-Йорке. Мы нечасто ездили в отпуск. В семье было много детей, и не всегда хватало денег на поездки. — Она поджала губы, будто сказала больше, чем следовало.

— Я думаю, в путешествиях с дедом были свои преимущества.

— Ты говоришь неубедительно.

— Иногда я завидовал моему соседу по комнате в школе-интернате. Он жил в маленькой деревне за пределами Лондона. Рассказывал, как играет со своими старшими братьями и лучшим другом. Дети всегда хотят то, чего у них нет.

Так говорил дед, когда Нико жаловался, что у него нет ни братьев, ни сестер и ему не с кем даже поиграть в футбол.

— Мне очень жаль.

— Почему? — Нико не привык к тому, что его жалеют.

— По-моему, ты был очень одиноким.

— Я справлялся.

— Ты хочешь сказать, что смирился с одиночеством?

Была ли разница? По-видимому, для Софии была. Нико упрекнул себя. Бессмысленно предаваться воспоминаниям. Он давно вырос и стал властным бизнесменом.

— Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Лучше. Хорошо, что я поспала. Но сейчас, если ты не слишком занят, я очень хотела бы услышать о твоем детстве.

Он вздохнул:

— Да не о чем особо рассказывать.

— Мне нужно лучше узнать отца моего ребенка.