— У человека только один враг — Лукавый, а все прочие — его братья.

— Что?

— «Библиотека Лермонтова», — бесстрастным голосом объявил диктор из динамика, и автобус дернулся, притормаживая у остановки.

— Пора мне. — Старик похлопал романа по плечу и взялся за ручку своей гигантской сумки. — Подсоби-ка еще разок, сыночек.

Растерянный и сбитый с толку парень спустил тележку на асфальт, а в голове продолжала крутиться загадочная фраза собеседника. Что он имел в виду? Что это значит? Может, это намек, что Монстр не человек? Но от раздумий его отвлек сам старик, наклоняя сумку так, чтобы она встала на колесики.

— Вот спасибо, — проговорил он и снова заглянул в глаза Роману. — Господь да охранит тебя.

Двери закрылись, автобус тронулся с места, а старшеклассник замер на месте, провожая глазами странного деда, шлепающего сквозь серые струи дождя. Из-под поношенной длинной куртки свисала мокрая черная юбка. Ряса. И направлялся дед явно в сторону монастыря. Монах или послушник.

Так что все-таки он хотел сказать этим «у человека только один враг»? Разве так бывает? Врагов ведь может быть множество, но обычно это люди. Или имеется в виду, что каждый из них — одна и та же сущность? И если Монстр его, Романа, враг, то, стало быть, он не человек, а этот… Лукавый? Но если даже допустить безумную мысль, что это так, то что же дальше? Как с ним бороться? Опять миллион вопросов и ни одного ответа… И только в этот момент Романа осенило. Игра продолжается! Она и не заканчивалась ни на минуту! Как там рассказывал Долгов? «Он залезает к тебе в подкорку и записывает вопросы, на которые ты не можешь найти ответ». Монстр не в Сети — монстр уже в твоей голове!

Расталкивая людей и не обращая внимания на возмущенные возгласы, Волкогонов ринулся в конец автобуса, распахнул форточку и высунулся на улицу:

— А как узнать, кто это? Как его победить? — заорал он, силясь перекрыть шум дождя и расстояние. Как ни странно, старик его услышал. Он остановился, повернулся к удаляющемуся автобусу и улыбнулся, показывая правой рукой на сердце. Затем сложил два пальца и крикнул в ответ:

— …окрушить… фана!

Ветер уносил слова, и Роман не был уверен, что даже эти обрывки фразы услышал правильно.

— Что?

Но автобус вильнул и понесся дальше, а плотная стена ливня скрыла от глаз одинокую фигуру с огромной сумкой на колесах.

Парень захлопнул окно и замер, глядя перед собой ничего не видящим взглядом. Какого фана? Чьего? Как это — «окрушить»? Что монах сказал на самом деле? Проклятая погода! Лукавый… окрушить… фана… Что-то крутилось в голове. Еще немного усилий — и Роман поймет, догадается. Но от недосыпа и усталости мысли путались.

Остановка «Детская библиотека» — а это значит школа.

Пора выходить.

В школе было все как всегда, и это казалось странным на фоне последних событий. Единственное, что изменилось, — Татьяна Николаевна сказала, что склад директор приказала закрыть и теперь школьникам туда хода нет. «Хорошо, что кофту Жука забрать успел, — подумал Роман, — а больше там ничего интересного и не было. Пусть закрывают».

Его снова отправили красить стулья с Саней Долговым. Тот был в приподнятом настроении и болтал без умолку. Волкогонова его рассказы совершенно не интересовали, но в нужных местах он кивал и хмыкал, чтобы не вызывать у одноклассника ненужных вопросов.

Про Жука не говорили. Какой бы Долгов ни был тугодум, даже у него, видимо, хватало соображалки не затрагивать эту тему. Роман был ему за это благодарен, хотя и предпочел бы, чтобы одноклассник перестал беспрерывно говорить. Будем считать, что это плата за то, что Саня не выспрашивает, как Жучков в бак упал. И на том спасибо.

Волкогонов, погрузившись в свои невеселые думы, перемазал краской половину пальцев, но даже не заметил этого. Единственное, что его сейчас интересовало, — это слова, которые прокричал монах вслед автобусу. И конечно, Леви. Общение с ним так перепахало парню психику, что от каждой мысли о нем внутри все сжималось. Роману было стыдно признать, но безликий псих из Интернета вызывал у него панический ужас.

Может, именно поэтому он так и вцепился в слова странного старика, прокручивая их в голове снова и снова. «…окрушить… фана». Что же это значит?

— …И она такая: «Я не знакомлюсь на улице». — Долгов писклявым голосом изобразил девушку и засмеялся. Радовало в его болтовне только то, что «реакция зала» ему была не особо нужна, и Волкогонов продолжал копаться в своей голове, строить догадки и злиться на собственное бессилие.

— Ну, я и говорю: «Так не проблема, пошли в кафешку. Там и познакомимся. Я угощаю». Она уставилась и ресницами хлопает. Тут Димон — друган мой — вытаскивает из кармана…

Со скрипом открылась дверь в класс, и чем закончилась захватывающая история Сани, Роман так и не узнал.

— Ну, чего у вас? Как работается?

Через порог бодро шагнул Паша Крючков, по-хозяйски огляделся и сморщил нос:

— Фу! Ну и вонища у вас тут.

— Лучшая краска от отечественного производителя, — гыгыкнул Долгов, демонстративно поднимая жестяную банку с белыми потеками.

— Хоть окно приоткройте, а то задохнуться можно.

— Так там льет, через две минуты весь подоконник будет мокрый. А толку ни фига нет. Ты тете Наташе передай, что мы тут с Романычем уже токсикоманами стали. Из-за ее отработок растущим организмам нанесен непоправимый вред.

— Да ты прямо Петросян, — кисло усмехнулся Паша. Насчет «тети Наташи» его подначивали все одноклассники. Директриса Наталья Николаевна действительно была его двоюродной тетей, и об этом все знали. Благодаря такому положению Крючков на отработке не красил вместе со всеми парты и стулья, не таскал мебель, не выносил мусор, а ходил по кабинетам и «следил за процессом». Конечно, остальным ребятам это не нравилось. И, наверное, они реагировали бы на подобную несправедливость гораздо острее, если бы сам Крючков не был неплохим парнем. Да еще и лучше всех разбирающимся в компах. Кроме того, он старался пропускать подколки мимо ушей, воспринимая их как что-то само собой разумеющееся, и никогда не ябедничал. Так что школьные приятели подначивали Пашу скорее для порядка. И на сегодня Долгов уже норму выполнил.

— Ладно. Пойду свежим воздухом подышу, — кинул Саня. — Ведите себя хорошо.

Долговязый старшеклассник скрылся в коридоре, и Крючков с Волкогоновым понимающе переглянулись. Они знали, что «подышать свежим воздухом» в словаре Долгова означало перекур. Само собой, это было нарушение школьных правил.

Когда Санины шаги затихли вдалеке, Паша подошел к усердно работающему Роману. Ему было откровенно скучно таскаться по полупустой школе и проверять отрабатывающих. Хотелось с кем-нибудь поболтать, и Волкогонов был отличной кандидатурой. Встав так, чтобы не перепачкаться в краске, племянник директрисы заметил: