Харденбрук сжал двумя пальцами переносицу и в раздумье закрыл глаза.

- Мне нужно проанализировать выданную нанитами информацию и тогда уже делать выводы, что именно с вами произошло, но из того, что я уже видел, ясно: ваше сердце как-то и чем-то заменено. У вас внутри возникли новые структуры. Мое предположение - подчеркиваю слово предположение - состоит в том, что эти новые структуры управляют кровотоком в вашем теле.

Кендрик воспринял эту информацию молча. Харденбрук лишь сообщил ему то, о чем он и сам подозревал, но услышанное подтверждение всколыхнуло в нем какие-то темные глубины, нечто кричащее и безумное попыталось вырваться на поверхность. Кендрик удержал это нечто, не выпустил.

- Я настоятельно вам напоминаю, что причин для тревоги нет, - сказал Харденбрук.

Кендрик захохотал - на грани истерики.

- Нет причин? Нет причин для тревоги? Вы спятили!

- Кстати, мистер Галлмон, хочу спросить - раньше для этого не было повода: у вас в семье ни у кого не было больного сердца?

- Какое это имеет отношение… - Но тут ему вспомнилась тетка, умершая от стенокардии. И у матери был сердечный приступ где-то после сорока. - Ну, были. Но почему вы теперь спрашиваете?

- Ваши усиления сливаются с нервной системой и основными органами, меняя их при этом как солдаты строят укрепления из любых подручных материалов. Они бурно реагируют на воспринимаемые угрозы, и при этом у них свои критерии, что считать угрозой. В эту категорию могут входить определенные медицинские состояния.

Кендрика как громом поразило.

- Минуту. Вы хотите сказать, что у меня был сердечный приступ ? И вэтом все дело?

- Я хочу сказать: просто напрягите воображение и представьте, что ваши усиления отреагировали на сердечный приступ или на какое-то состояние коронарных сосудов, взяв на себя функции сердца. Я не утверждаю, что это так, я лишь говорю, что в данный момент эта гипотеза кажется мне наиболее правдоподобной. На вашем месте я бы возблагодарил свою счастливую звезду.

- То есть у меня сердце…

- …выключено из кровотока, однако вы - вполне живы. Отметьте такой момент: это значит, что ваши усиления работают на вас, а не. против вас. - Харденбрук снова поднял, инъектор. - Давайте же сделаем так, чтобы и дальше так шло.

Он наклонился и ввел содержимое инъектора в руку Кендрика. Кендрик смотрел поверх его плеча на зернистую картинку своих внутренних органов.

Харденбрук выпрямился и улыбнулся:

- Напомните мне, пожалуйста, у нас был этот разговор? Кендрик вздохнул:

- Нет, не было.

- Я вас когда-нибудь раньше видел?

- Никогда в жизни. Предположить иное - значит назвать меня мерзавцем и психом.

- Просто для информации: я ввел в ваше тело новые наниты, которые внедрят в ваши усиления свои собственные алгоритмы отмены.

- То есть они хотябы на время задержат процессы?

- Честно говоря, они, быть может, даже вас вылечат.

- Это невозможно. От усилений «вылечить» нельзя. Они неуйдут из организма

- Что сделано, томожет бытьпеределано, - возразил Харденбрук. - Помните, чтосредство экспериментальное, но пока что действует хорошо. Верно?

Кендрик мрачно посмотрев на врача. Если Харденбрук в чем-то лгал, то это был самый жестокий вид лжи: предложение надежды там, где раньше ее не было. Кендрик понял, что не готов верить в зги слова Харденбрука - просто потому, что с новыми разочарованиями ему не справиться.

- Вы ведь понимаете, - заговорил он, тщательно подбирая слова, - что если предложенное вами средство действенно, то это будет открытие века.

- Я не говорил, что это гарантированное излечение. Я сказал, что это возможное излечение - при использовании экспериментальной технологии, которая официально даже не существует. Если властям станет известно, что ваши усиления вышли из-под контроля, а вы подверглись этому лечению, вас бросят в закрытый нанозащищенный блок, и вы для остального мира просто исчезнете. Не говоря уже отом, что меня депортируют и посадят.

Кендрик ощутил, что краснеет как рак. Но впервые за черт знает сколько времени он смел надеяться. Грубая реальность состояла в том, что без Харденбрука, без возможности, которую доктор перед ним открывал… без этого у него вообще ничего не было.

12 октября 2096 года. Эдинбург

Когда-то, когда Марлин Смиби еще был молод, бабушка со стороны матери взяла его внечто вроде гранд-тура по Европе. Как раз в то время его родители дома, во Флориде, с воплями и криками неслись к скандальному разводу. На этом этапе семья уже была богата от щедрых контрактов отца-инженера с правительствами мелких азиатских стран, отстраивающихся после атомных заварушек две тысячи восьмидесятых.

Эта поездка привила ему вкус к путешествиям, который и привел его на службу в армию прежних США, где он закономерно попал на разведработу, а там открыл, что полностью унаследовал врожденную жестокость своего отца и его полное пренебрежение собратьями по человечеству. Эдинбург тогда показался Марлину осколком иного времени - с его мрачным приземистым замком и серыми жилыми домами на крутых холмах.

Но с тех пор переменилось многое, и город стал совсем не тот, что он помнил с прошлого раза. Даже тогда, ребенком, он сумел заметить, насколько сильно сказалось нa Евpoпe банкротство. От старого ЕС уже почти даже призрака не осталось, но еще не восстал из его пепла монолитный Европейский Легислат. Он помнил тысячи людей, ночующих в парках и на улицах - потому что деваться им было некуда.

Выглянув из окна такси, Смиби отметил про себя, что легко отличает среди жителей города американцев. Как-то они по-другому одевались, держали себя по-иному. Интересно, подумалось ему, считают ли они себя по-прежнему американцами. Ведут ли между собой разговоры о возвращен ни, как только станет лучше на родине, или же наконец сдались и решили считать себя европейцами?

На стене замигала жирная надпись, меняя цвет - зеленый, красный, желтый. Она гласила: «У…йте в свою Америку!» Рядом с ней вспыхивала вторая - «Европа для европейцев!»

Смиби откинулся на спинку сиденья и позволил себе улыбнуться. «Европа для европейцев»? Еще не так давно было бы написано «Британия длябританцев» или там «Франция для французов». Общая ненависть к наплыву американских беженцев заставила наконец европейцев братски обняться друг с другом.

Надеюсь, мистер Харденбрук, вы в добром здравии?

Харденбрук кивнул и улыбнулся, насколько мог, учитывая его затруднения с этим процессом. Кожа его заметно побледнела, и Смиби отметил про себя, что Харденбрук из-за чего-то заметно нервничает.

- Вполне, благодарю вас, - ответил Харденбрук, оглядывая обстановку номера, в котором остановился Смиби.

Деньги Дрегера дали ему целый этаж в «Арлингтоне», приличную часть которого занимал конференц-зал, где и организовал Смиби эту встречу.