свою силу без вреда для окружающих.

— Поэтому ты не ночевала здесь?

— Да.

— А что об этом сказано в книге? — в голосе Шарьяны слышалось все больше беспокойства и даже страха.

— Мой предок делал тоже самое… Но у меня нет другого выбора! — оправдывалась Амали. — Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Поверь, это не те силы, которые здесь тоже есть у кого-то.

— Ты серьезно?! — усмехнулась Тетлери, отказываясь верить. — Любую силу можно обратить во зло, даже самую мирную.

— Я боюсь в этих стенах использовать тот объем, какой использую там, куда я сбегаю.

— Амали, можно тебя попрошу? — на нее вопросительно посмотрели. — Доверься мне и один раз потренируйся здесь. Поверь, никто не пострадает, а ты сможешь уйти от написанного сюжета. Я так понимаю, что все боятся именно того, что ты действительно все это повторишь…

— Не совсем.

— Ты же сама сказала, что…

— В книге написана биография моего предка, который жил более тысячи лет назад, но с определенного момента содержание становится простым сюжетом.

— То есть? — почувствовав, что стала запутываться, Шарьяна возмутилась. — Так, биография или нет? Я не понимаю!

— По словам профессора Мальеттеро, он лично убил моего предка, но по книге, его жизнь на том моменте не закончилась… А его призрака я вижу стариком, хотя, якобы, он умер почти в моем возрасте… И сейчас я уже приближаюсь к тому дню, когда его жизнь прервалась.

Лицо Тетлери выражало много эмоций, но в первую очередь, шок. Кажется, в ее голове сложился пазл из всего сказанного и из того, что она сама знала и предполагала. Неприятно получается…

Глава 9. Объяснения и уговоры

За окном давно стемнело, и время неумолимо шло к ночи. С минуты на минуту должен раздаться сигнал к отбою, но пока что студенты ловили возможность подольше побездельничать и не торопиться спать. Каникулы еще не закончились, поэтому можно было позволить себе вернуться в комнату только к полуночи. Что многие и делали, ведь через несколько дней этой свободе наступил бы конец.

Сумирьер сидел за своим столом в кабинете и писал очередной отчет. Из приоткрытого окна стало сильно задувать холодным воздухом, и он встал, чтобы закрыть его, а заодно задвинуть шторы. Мельком взглянув вдаль, мужчина заметил что-то темное, то появляющееся, то исчезающее в сугробах, торопливо двигающееся к лесу. За ним снег будто проваливался, образуя промятую тропинку. Небо было чистое, никаких осадков не предвиделось, поэтому профессор решил после завершения отчета проверить наличие следов, а может, и остатков магии.

Здесь редко появлялись поздние гости, в основном только по приглашению, поэтому охрана подняла тревогу о вторжении на территорию постороннего. Хозяин дома со своей женой уже успели заснуть, но шум со двора разбудил их. Охранники гонялись за чем-то темным, ловко убежавшим от них, а магия либо не успевала коснуться, либо будто отражалась барьером, не достигнув цели. Незваный гость путал преследователей между деревьями в саду, заставляя гоняться по определенной траектории, до тех пор, пока не загнал их в психическую ловушку. Вся охрана, сама того не осознавая, угодила под действие гипноза с помощью повторяющихся монотонных движений, и теперь продолжала петлять, преследуя исчезнувшую цель. Сам же незваный гость переместился к парадной лестнице, собираясь войти в дом, но на пороге стояли муж с женой, готовые атаковать. В их руках уже ожидали своего применения необходимые заклятия.

— Не нападайте, пожалуйста! Это я, ваша дочь, — скинув с себя капюшон, произнесла девушка, тяжело дыша.

— Амали?! — воскликнул мужчина.

— Не может быть… — поразилась женщина.

— Амали, дочка! — оба родителя бросились обнимать своего ребенка, неожиданно вернувшегося домой.

Девушка улыбнулась им, ответила на объятия, но радости в ее поведении не было заметно.

— Что это были за фокусы? Неужели нельзя было спокойно вернуться? — разглядывая дочь, спрашивала Беатрис. — Зачем было устраивать салочки?

— Они напали на меня, как только я подошла к воротам, даже не спросив, кто я, — возмутилась Амали. — Что мне было делать?

— А охрана так и будет бегать? — несколько строго спросил отец. — Не хочешь их освободить?

— Да, прости, — согласилась девушка и пару раз взмахнула рукой, после чего все охранники упали на землю от усталости. — Отдохнут немного и вернутся к работе, — сообщила она и вошла в дом.

Родители обменялись неоднозначным взглядом, вместе поняв, что оба заметили одни и те же изменения в поведении своего ребенка. Прошло несколько месяцев, а дочь было не узнать, им даже показалось, что внешне она стала другой.

А вот для Амали в доме все выглядело прежним. Светлые и большие помещения, но пустые и неуютные, идеальная чистота, ни пылинки, все блестело, что должно блестеть, каждая поверхность отполирована. Даже запах не изменился: в холлах и на лестницах пахло цветами, в гостиной и столовой мятным чаем и барбарисом. В кабинете отца, наверняка, по-прежнему витали горьковатые и резковатые отголоски его одеколона, а у матери в комнате — аромат ее приторных духов и лилий, всегда стоящих в вазе у окна. Кажется, Амали все же соскучилась по дому, по этой строгой, но привычной для себя атмосфере, когда у всех спокойное поведение, кругом тихо, но время от времени доносились крики отца из кабинета, который кого-то за что-то отчитывал или что-то доказывал. После таких моментов в каждом помещении становилось слишком напряженно, а прислуга, дочь и миссис Вальзард боялись показываться главе семьи на глаза или привлечь к себе нежелательное внимание.

Мать распорядилась, чтобы сию минуту в столовой накрыли ужин на одну персону и чай для двоих, а сама решила сопроводить Амали в ее комнату. Как и везде, здесь был идеальный порядок, все лежало та тех же местах, где и было, за исключением одной детали. Единственная тумбочка у кровати, к которой девушка строго запрещала кому-либо приближаться, была покрыта неровным слоем пыли. Судя по всему, на ней что-то лежало, но сейчас было пусто. Пристальный и подозрительный взгляд Амали мать сразу разгадала.

— Ждем в столовой, — сухо сказала миссис Вальзард и поторопилась выйти.

Будто ничего не произошло, ничего не изменилось: все трое какое-то время так и сидели за столом в тишине. Женщина поглядывала то на мужа, то на дочь, в голове строя возможные диалоги, а мужчина спокойно наблюдал за пираньями в аквариуме, что стоял у противоположной стены от него, за спиной дочери. Девушка молча ела, мысленно отсчитывая секунды до нарушения тишины. Это было каждый завтрак, обед и ужин, каждый день одно и тоже, каждый раз ничего не менялось. Последние пару лет она уже практически