- Хотела сказать, что сегодня в суде ты был просто великолепен! – неожиданно произносит Моника и поворачивается от окна ко мне.

Я даже в начале теряюсь. Ни от кого пока не приходилось слышать о «великолепном» выступлении в суде. Обычно это я понимаю только исходя из результата процесса. Но Моника говорит искренне. Я вижу это по блеску в ее глазах.

- Спасибо, - с улыбкой говорю я. – Приятно слышать.

Мы подъезжаем к ее дому. Я паркуюсь.

- Спасибо, что подвез, - говорит Моника, отстегивая ремень, - и спасибо, что дал возможность пройти практику.

- За это тебе надо благодарить маму и Ларису, - сбиваю я ее радостный настрой. Замечаю, что Монике это не нравится. Просто эти «мимими» про коллектив и сегодняшний процесс сильно пошатывают мою уверенность в отстраненном отношении к Монике, а я не хочу покидать свою крепость.

- Когда у тебя практика заканчивается? – положив руки на руль, спрашиваю я и смотрю в лобовое стекло, вперед, на освещаемый фонарями двор.

- Через месяц, - холодно произносит Моника.

- Это что же, сейчас увеличили срок? Раньше, вроде, короче практика была, - недоумеваю я, а самого беспокоит мысль, что еще месяц она будет ошиваться в моей конторе.

- А что, так не терпится избавиться от меня? – зло восклицает Моника и я поворачиваюсь к ней.

Ее глаза блестят, губы сжаты. Похоже, она обиделась. На что?

Она разворачивается к двери и начинает терзать ручку, пытаясь открыть дверь. Но делает это неправильно. В моем автомобиле особые замки.

- Как открывается эта чертова дверь? – злится Моника. – Дай мне выйти!

- Да, я и не держу тебя, - усмехаюсь я.

Отстегиваю свой ремень и тянусь рукой к двери со стороны Моники. При этом получается, что наклоняюсь к ней.

- Вот, тут есть кнопочка, - и мои губы почти касаются ее губ. Я немного отстраняюсь, насколько позволяет сделать это тесный салон автомобиля. Моника сильнее вжимается в кресло, но это тоже не помогает, потому что я слышу ее дыхание и при каждом вдохе ее грудь почти касается меня. Но я продолжаю:

- Если нажать на нее, появляется ручка. И именно ее надо дергать, но не так остервенело, как делала это ты, а нежнее.

Моника крепче сжимает губы и сверкает глазами. А потом кладет свою руку на мою, которая лежит на ручке двери. Словно просит меня показать ей, как надо обращаться с моей машиной.

И это ее касание обжигает. Я разворачиваю свою ладонь и захватываю ее руку. Она глазами блуждает по моему лицу, а я смотрю на сжатые губы и не в силах больше сопротивляться накрываю их своими губами.

Моника упирается свободной рукой мне в грудь, но я не чувствую силы в ее сопротивлении. Я пытаюсь языком разомкнуть ее губы, но сегодня Моника упорно не впускает меня. Я предпринимаю еще одну неудачную попытку, а потом отпускаю ее ладонь и моя рука ловко расстегивает пуговицы на ее пиджаке.

Теперь она уже двумя руками упирается мне в грудь, но не предпринимает серьезных усилий, чтобы оттолкнуть меня. Она упрямо смотрит мне в глаза, а я, не отрываясь от ее губ, рукой скольжу под пиджак и сжимаю ее грудь. Тонкая ткань блузки и розового кружева позволяют отчетливо ощутить в моих пальцах ее сосок. Я слегка сжимаю его пальцами. Хриплый стон вырывается изо рта Моники и она, наконец, приоткрывает его.

Я сразу же проникаю туда языком и опять ощущаю этот сладкий вкус. Блять, какая же она вкусная. Просто снос башки. Силой своего поцелуя я впечатываю ее в кресло. Она не торопится ответить мне на поцелуй, пока мой язык исследует ее рот, облизывает ее губы.

Член готов порвать брюки и мне хочется, чтобы она ощутила всю силу моего желания. Я рукой беру ее за запястье и, немного поднажав, убираю ее руку со своей груди, опускаю ее и кладу на бугор в штанах. С удовольствием замечаю, как округляются глаза Моники.

Вторая моя рука ложится на ее колено и начинает медленно подниматься вверх, под юбку. Моника раздвигает коленки, одобряя то, что я делаю и, наконец, отвечает мне на поцелуй.

Одна ее рука так и лежит на моем члене, заставляя становиться его больше и тверже, а второй рукой она обнимает меня за шею.

Все мысли вылетели из моей головы. Сейчас я знаю лишь одно – что безумно хочу Монику и что, если не трахну ее, то сдохну.

Моя рука приближается к ее самому горячему и влажному месту. Даже сквозь колготки и трусики я чувствую, как она намокла и как она хочет меня. Большим пальцем я касаюсь ее и тут происходит то, чего я меньше всего ожидаю в данный момент.

- Нет, - произносит Моника, освободившись от моих губ, и убирает свою руку с моего члена, а мою руку со своей ноги. Причем произносит это «нет» не «как почти да», а суровое такое «нет».

Я ошалело смотрю на нее. Ни хрена не понимаю. Пытаюсь наклониться к ней и поцеловать ее снова, но она рукой упирается мне в грудь и не дает приблизиться к себе. Что за «динамо»?

- Какого черта, Моника? – хриплю я.

- Мы не должны, Ник, - серьезно говорит она и поправляет свою задранную юбку. – Лариса этого не заслужила.

Вот так. Маленькая девочка делает меня. Сначала разгоняет до запредельной скорости, а потом сама же напоминает мне о жене и наших почти родственных узах. Похоже, в ней разума и совести гораздо больше, чем во мне. Я возвращаюсь на свое кресло и сверлю глазами переднее стекло.

- Прости, - говорит Моника и, нажав на нужную кнопку, открывает дверь и выскакивает на улицу. Я смотрю, как ее силуэт исчезает в подъезде.

Поправляю член и завожу машину.

- Ой, смотри, Никита, - радостно вбегает ко мне в кабинет Лариса, - курьер принес приглашения. Краснов приглашает на юбилей свадьбы. И место пафосное выбрал. Мы же пойдем, да?

- Конечно, - киваю я. – Мне надо поработать.

- Ты не поедешь со мной в магазин? – спрашивает Лариса. – Мне же совершенно нечего надеть! А юбилей уже в эту субботу.

- Я не могу, Лариса, поезжай сама. Ты же знаешь, что от меня в магазине все равно мало толка.

Лариса на радостях целует меня в щеку и упорхает опустошать кредитку.

С последней нашей встречи с Моникой прошло почти три недели. С тех пор я ее не видел. Мне казалось, что она специально избегала встреч со мной. Я не настаивал. Она была права: Лариса не заслуживает такого отношения ни от меня, ни от своей сестры.

Из рассказов Олега я знал, что Моника показала себя как очень перспективный специалист, не боялась неинтересной бумажной работы, выполняла все качественно, и он даже советовал мне подумать над тем, чтобы оставить ее и после окончания практики.

Я был резко против. А потом как-то Олег обмолвился, что переговорил с Моникой и она призналась, что и сама не осталась бы у нас, потому что хочет после окончания обучения заняться научной работой в своем же институте и, якобы, какой-то профессор уже предложил ей писать кандидатскую под его руководством.