уверена, что верю в Бога. Надеюсь, ему это без разницы. Не что ему все равно, а что он на меня не сердится. Вообще из-за того, что меня зовут Вера, разные придурки начинают знакомство в сети с того, что спрашивают: «Вера, во что ты веришь?» В себя. В добро и справедливость. В смысле, не знаю. Может, в любовь?

* * *

Проходим сейчас «Онегина». Олеся читает строчку «Был славный малый, но педант», и наши парни начинают ржать. Как будто «педант» — это синоним. Олеся сказала, что это «шутки ниже пояса» и что когда же мы повзрослеем. Сказала, что желает нам этого в наступающем году. Господи!

Почему нельзя пожелать простого счастья и здоровья, а не работы над собой? Мне кажется, если бы наша Олеся не думала все время о том, что ей надо нас образовывать и в нас «вкладывать», и про «духовное совершенствование», которого она нам нажелала (Кирик Дергунов сказал шепотом: «А можно деньгами?» — и мы все опять смеялись), то Олеся была бы лучше. Как препод и как человек. Когда тебя пытаются воспитывать даже в честь праздника, даже на празднике, это ужас какой-то. Это то, за что ты ненавидишь школу. Я ненавижу.

А Сончита на зимние все-таки уезжает. Но не в загранку, а в скаутский лагерь, опять. Я не знаю, завидую я этому или нет. Наверное, да — тому, что она едет хоть куда-то.

* * *

Аккаунт можно вычислить, если дата рождения не скрыта и не изменена специально.

У меня были мысли про КД. Я его аккаунт искала. Как можно жить с фамилией Дергунов? А ведь думала, что красивая фамилия. Я ее примеряла мысленно. Как платье свадебное. Овца-овца-овца.

* * *

На последнем английском вместо английского ВМ собрала обе группы в кабинете у Олеси и показывала ролик о том, как они ездили к престарелым. От нашего класса всего пять человек. Лилька и Сончита. И три наших парня. Паша-и-девочки тоже.

Наша Сончита была снегурочкой. А она же очень смуглая. Как испанка или как цыганка. Поэтому Сончита, а не София, Соня или Софа, например. Она вправду немного на мулатку похожа. Самая красивая снегурочка-мулатка. Если бы я была парнем из нашего класса, я бы тоже на нее так пялилась. Я понимаю, почему они все на ней повернутые. Но она просто такая вот Сончита.

Когда она была снегурочкой для престарелых, она была как бабочка. Которая сама по себе красивая, а еще и летать умеет. А я, наоборот, как будто гусеницей стала. У меня все такое мелкое, обидки глупенькие. А они все — волшебные бабочки. Даже Паша-и-девочки, хотя он боится ВМ, как и я. Паша Фаддеичев — толстая бабочка. Не смешно.

* * *

В наступающем году желаю нам всем выспаться!

Трудно представить, что через три дня будет уже совсем другой год. А этот уйдет в прошлое. Это не книга с полки, это реальное прошедшее время, не дохлое, как в грамматике, а просто время. Хоть пиши старому году письма из нового.

Есть такой флешмоб — напишите письмо себе восьмилетней и себе восьмидесятилетней. Вперед писать страшно: а вдруг меня не станет раньше. А себе в детство писать глупо. Я там не пойму ничего из того, о чем я сейчас думаю.

Когда я вспоминаю себя в первом, третьем или втором классе, мне хочется убиться лбом об стену. Я такая дура была. И я об этом помню. И помнят те, кто со мной сейчас учится и общается.

Я не понимаю иногда, как мы можем друг с другом общаться, помня о том, какими мы были дураками в началке или в пятом каком-нибудь классе. Хотя Короб, или Кирик Дергунов, или Руднев, или Паша-и-девочки — сейчас еще большие идиоты, чем раньше. У меня сегодня все идиоты. Всех ненавижу. Завтра итоги второй четверти. Я знаю, что по инглишу опять будет тройбас и что мама будет ругаться. И уже ничего с этим поделать не могу. Только ждать неизвестности.

Во втором классе было легче: мне мозгов не хватало подсчитать, что оценка за четверть — это средняя из всех полученных. И четверть казалась куда дольше, чем сейчас. И оценки были почти все хорошие. Ждешь итогов четверти как подарка. Опять похвалят: «Вера — молодец, старается». У меня почти не было троек в началке. А потом — только одна, по английскому, но навсегда. И если бы не он, все было бы так хорошо в этой жизни!

Обновила школьный сайт, там уже итоговые по русскому, литре, био, физике. Олеся нам всегда первая выставляет, раньше других учителей.

По литре «пять» — может, удастся умаслить маму?

А ВМ тянет. Хочется написать: «ВМ, зараза такая, тянет». Даже не зараза, хуже. Но я помню про ее гипс и про ее маму. И про дом престарелых. И ненависти нет. Только надежда: а вдруг школьный сайт зависнет, сломается или его взломают. Не я же одна из-за четвертных оценок дерганая. Было бы как в плохом кино: умный хакер спасает прекрасную троечницу. Бр-р-р-р. Пошлятина. Но я согласна и на пошлятину.

* * *

ВМ все выставила. Мам все посмотрела. Блинский блин.

Самое мерзкое — это то, каким она тоном со мной говорит.

Мандарины не помогают. У меня теперь слезы будут мандариновые. Все новогоднее настроение псу под хвост.

«Пора думать о будущем, Вера!»

«Что из тебя вырастет, уборщица?»

А что, уборщицы не люди, что ли?

«Если ты не сможешь себя обеспечить, как ты будешь жить?»

Как угодно. Как Сончита, например. Или как Лилька — ее папа их всех обеспечит на сто лет вперед.

«Ты будешь никем! Если ты не в состоянии себя обеспечить, ты никто!»

Ага, сейчас, четыре раза. Если бы у меня родители нормально зарабатывали. Если бы у меня вообще были родители, два экземпляра. У меня был бы папа, и он бы за меня заступился бы. Он бы ей все сказал!

Я сейчас печатаю и всхлипываю от жалости к себе. Когда Лилька мне на своего отца жалуется, я думаю: лучше вообще никакого отца, чем такой. А потом думаю, что, если бы у меня был настоящий отец, а не биологический, все было бы по-другому. И мне бы никто не орал сейчас о том, какое