Затем он засунул герб в карман пиджака, закрыл сейф и вернул картину на место. Когда они с Клэр уже выходили из комнаты, из коридора донесся какой-то шум.

Обернувшись, Мартин увидел мать. В длинном парчовом платье, кое-как перетянутом поясом, светлые волосы в беспорядке, глаза словно подернуты мутной дымкой. Она выглядела хрупкой и изможденной. Выпивка настолько изменила Люсинду, что Мартин едва ли мог вспомнить, когда в последний раз видел мать без бокала вина в безвольной руке.

— Мартин? — недоуменно посмотрела она на него.

Внезапно в его памяти всплыла яркая, четкая картинка из раннего детства: мать обнимает его, перед тем как уйти с отцом в клуб. Он помнил блеск жемчужного ожерелья и тепло руки, гладившей его по голове. Тогда ему казалось, что она самая красивая женщина в мире.

— Что ты делаешь, дорогой? — спросила нынешняя миссис Рейфил.

— Это моя подруга Клэр, — мягко сказал Мартин, не отвечая на ее вопрос. — И нам нужно кое-что сделать.

— Да, я понимаю, — кивнула она, хотя, конечно, ничего не понимала. У нее был потерянный вид — Люсинду явно мучило похмелье. Несколько секунд она внимательно изучала Клэр. — Она очень миленькая, Мартин, — прошептала миссис Рейфил, словно девушка не стояла рядом.

— Действительно, — согласился Мартин, и они ушли.

Им предстояло одно довольно сложное дело: заверить заявление на паспорт без свидетельства о рождении Клэр. Они вместе зашли в кредитный банк «Хадсон Вэлли», где Мартин попросил позвать управляющего, мистера Клендона. Когда тот пришел, молодой Рейфил объяснил, в чем проблема, показал документы и добавил, что свидетельство о рождении было утеряно. Управляющий долго изучал бумаги через толстые стекла очков, а потом покачал головой. Слегка покашливая, он пояснил, что при отсутствии свидетельства о рождении заверить заявление нельзя.

Мартин не успокоился и принялся упрашивать банковского управляющего сделать для них исключение.

— Послушайте, я хорошо знаю эту девушку, — настаивал он. — Вы знакомы с моей семьей и со мной. Неужели вы не можете в виде исключения заверить эти документы без свидетельства о рождении?

Но мистер Клендон покачал головой.

— Это незаконно, — сказал он и сжал губы. — А теперь мне, наверное, следует позвонить вашему отцу и посоветоваться с ним по поводу этого дела.

Мартин быстро поблагодарил его и вместе с Клэр почти выбежал из банка. Им больше некуда было идти — и они пошли на луг. Там неподвижно лежали в траве, глядя на плывущие по небу облака.

— Я хочу, чтобы ты знала: мне очень, очень жаль, — сказал, наконец, Мартин. — Я обещал тебе, что мы поедем в Европу. Ты так мечтала об этом, а я тебя разочаровал. Я не смог ничего сделать. Я и не представлял, что возникнут такие проблемы.

— Мартин, все в порядке, правда, — попыталась успокоить его Клэр. — Я тоже виновата. Не смогла выяснить, где родители хранят мое свидетельство о рождении.

— Ты не виновата.

— Мы пытались, — вздохнула Клэр, — но у нас ничего не получилось — Она помолчала, потом добавила: — Может быть, это знак. Знак, что мы не должны были ехать.

— Знак? — переспросил Мартин. — Нет никаких знаков.

Он придвинулся к ней ближе.

— Не сдавайся, — прошептал он. — Пожалуйста.

Она не ответила.

— Послушай, — не отступал он. — Давай я попробую кое-что еще. Ты подождешь меня здесь?

Клэр задумалась на мгновение, потом кивнула.

— Куда ты пойдешь? — спросила она.

— К одному другу, — таков был ответ.

Через некоторое время Мартин вернулся. Он привел с собой высокого молодого человека приблизительно одного с ним возраста, с беспокойными пальцами и напряженным лицом.

— Клэр, — обратился к ней Мартин. — Это тот самый человек, о котором я тебе говорил. Я всегда называл его Тихоня, потому что он самый тихий парень из всех, кого я знаю.

Незнакомец улыбнулся и пожал руку Клэр. Ей сразу понравился этот серьезный, сосредоточенный молчун.

— Клэр, — сказал Тихоня, — Мартин объяснил мне, что у тебя небольшие проблемы с паспортом. Думаю, я могу тебе помочь.

Тихоня недавно сдал экзамен на нотариуса и был самым молодым специалистом во всем округе. Мартин предупредил Клэр, что если кто-нибудь узнает, что заявление заверено без свидетельства о рождении, то Тихоню лишат лицензии, и у него могут возникнуть серьезные проблемы с законом. Но Тихоня лишь глубоко вздохнул, а затем поставил печать и расписался на документах девушки.

— Все готово, — сказал он, протягивая ей бумаги.

— Ты даже не представляешь, как мы тебе благодарны, — улыбнулся Мартин. — Наконец-то мы с Клэр сможем выбраться отсюда.

Девушка пристально посмотрела на друга Мартина:

— Интересно… Что заставило тебя нам помочь? Я знаю, что это незаконно. Я знаю, что ты очень сильно рискуешь.

Тихоня пожал плечами. Сперва он ничего не ответил, потом наклонил голову и начал говорить:

— Этим летом я тоже встретил девушку. Осенью у нас свадьба. Все вокруг думают, что мы идеальная пара. Ее родители любят меня, мои — любят ее. И я люблю ее — всем сердцем, всей душой. У нее просто потрясающий смех, она умеет свистеть сквозь зубы, а еще она очень красивая. — Он замолчал на секунду, посмотрел вверх и продолжил: — И я не знаю, что бы я сделал, если бы не мог быть с ней.

Клэр и Мартин снова стали благодарить его, обещали присылать подарки из Европы, спрашивали, может, у него есть какие-то особенные пожелания — хрустальная посуда или шарф для невесты, — но Тихоня остановил их, подняв руку.

— Пожалуйста, — смущенно пробормотал он. — Идите. Вам еще на самолет надо успеть.

Около полуночи Мартин и Клэр были уже где-то над Атлантическим океаном. Они сидели в предназначенных для пассажиров первого класса креслах с высокими спинками, скованные страхом неизвестности, не осмеливаясь заговорить друг с другом и притронуться к еде, которую принесли заботливые стюардессы. Клэр прежде никогда не путешествовала на самолете, поэтому ее панику можно было отчасти объяснить тем, что в данный момент они летели больше чем в тысячи километрах над водой. Но тревога Мартина была напрямую связана с происшедшим. Он, наконец, получил то, к чему так долго стремился. И теперь это уносило его прочь от той жизни, к которой он привык.

На лекциях по введению в поэзию он узнал, что многие поэты воспринимали любовь как нечто возносящее. В данный момент, думал он, любовь в буквальном смысле вознесла их с Клэр над океаном, прочь от наивных детских стишков и невинных игр в песочнице, прочь от всего знакомого и привычного.

Когда самолет приземлился во французском аэропорту Орли, Мартин повернулся к Клэр — ее волосы сияли в лучах солнца — и крепко поцеловал в губы:

— Мы сделали это.